— Поздравляю, — соблюдая приличия, произнес Костя. — Вы мне можете сказать, видели ли вы там Анну? Круглову?

— Да, она была там с детьми, — Хвостов был немногословен.

— С ними еще кто-то был? — Костя замер в ожидании.

— Да.

— Кто?

— Светлана. Ваша бывшая жена.

Крылов закрыл глаза. Затем, сделав глубокий вдох, глухо сказал:

— Спасибо, Андрей Витальевич. Извините, что побеспокоил. Хвостов с минуту подержал в руках трубку, из которой раздавались короткие гудки, затем положил ее на рычаг и вернулся к гостям.

— Как прошел день? — спросил, не поздоровавшись, Костя, едва официант помог сесть Анне, услужливо пододвинув стул.

— Хорошо, — улыбнулась она, удивленно разглядывая парадный вид Крылова.

«Наверно, с какой-нибудь встречи. Когда он успел?» — подумала она.

— А как дела в Москве?

— Нормально, — кратко ответил Костя. — Так чем занимались?

— Пока тебя не было, с Сашей подготовили к зиме сад. Луковицы посадили, розы подрезали, только не укрывали пока, потому что…

— Меня интересует, что вы делали сегодня? — резко перебил он Анну.

«Опоздала, — пронзило ее. — Кто-то успел раньше».

— Утром мы были в «Макдоналдсе», — она замолчала. — Костя, я хотела начать свой разговор с того…

— Что предала меня? — сузив глаза, насмешливо произнес Крылов, откинувшись назад. — Все, что угодно ожидал, только не это. «И в такой момент», — добавил он мысленно. Обида жгла душу.

— Прости меня. Я знаю, что не права. С твоей точки зрения, — поправилась она. — И по-своему ты прав. Но с позиции других…

— А какое право ты имеешь меня судить? Почему ты вмешиваешься в то, что случилось до тебя и что не касается тебя сегодня? — вновь прервал ее Костя. — Кто ты такая?

«Вот и все, что требовалось доказать, — грустно подумала Анна. — Я никто. Я тень. Я призрак. Без права высказывать собственное мнение».

— Я? Я, прежде всего, человек. Женщина. Мать, — неожиданно для себя, с чувством собственного достоинства, спокойно ответила Анна.

Последние слова Крылова послужили катализатором, и она почувствовала в себе силы дать ему отпор и сказать все, что думает, прекрасно отдавая себе отчет о каждом сказанном слове.

— Матери бывают разные, — жестко ответил Крылов. — Посмотри, сколько детей на перекрестках милостыню просят.

— Ты еще вспомни о домах ребенка, — отпарировала Анна. — А здесь конкретные люди. Мать, которой не дают видеть сына, и ребенок, прячущий под подушкой ее фотографию.

Анна замолчала, поняв, что сгоряча выдала лишнюю информацию. Костя не сразу нашелся, что ответить, сраженный ее последней фразой.

— Да… — наконец с горечью произнес он. — А мне казалось, я тебя хорошо знаю. Что еще скажешь? Зачем ты от меня скрывала, что общаешься с ней? Чем же она тебя подкупила? Может, взамен подсказала, как ко мне ключ подобрать? Молодец. Игра — супер! Может, тебе в театр попробовать? В обмороки классно падаешь, слезу прошибает. Даже у таких закаленных жизнью и непробиваемых, как я.

— Не переживай, — успокоила Анна. — Больше не дождешься. Считай, что это было единственное представление в твою честь.

— Так уж единственное? — засомневался Костя. — Одна больница чего стоила!

— Ты не просто непробиваемый, — при воспоминании о больнице она почувствовала подступивший к горлу ком обиды и поняла, что больше не в силах владеть собой. — Сочувствием природа тебя, к сожалению, не наградила, сопереживанием тоже. И с другими человеческими чувствами — тоже проблема. Кроме самоуверенности и желания всем и всюду диктовать свои условия.

— Как же тогда ты, с твоим обостренным чувством справедливости, уживалась с таким чудовищем? Даже в любви ему признавалась?.. — спросил он, наклонившись над столом, и, приблизившись, заглянул ей прямо в глаза. — Скажу честно: поверил.

Анна почувствовала, как у нее задрожал подбородок. Затем, поняв, что еще чуть-чуть — и из глаз выкатятся слезы, она опустила глаза и произнесла:

— Прости. Ошиблась.

Она медленно положила на стол скомканную салфетку, встала и не спеша покинула зал.

Оставшись один за накрытым столом, Крылов долго смотрел на зажженную свечу.

— Цветы нести? — оторвал его от раздумий голос официанта. — Или когда девушка вернется?

— Девушка не вернется, — то ли сам себе, то ли официанту ответил Костя. — Посчитайте мне все.

— А цветы куда? — не понял тот.

— Куда? — Крылов окинул взглядом зал и, заметив за одним из столиков веселую компанию девушек, кивнул: — Вот туда. Только после того, как я уйду.

— Как скажете, — услужливо ответил официант.

Вернувшись домой мрачнее тучи, он постучал в комнату Саши.

— Не спишь? — спросил он, присаживаясь в кресло. Саша сняла очки и, отложив в сторону журнал, удивленно на него посмотрела:

— Что-то случилось? Аня минут пятнадцать назад Катю спешно забрала, ты никакой. Поссорились, что ли?

— Саша, это правда, что Олег прячет фотографию Светланы?

— Ну, прячет, — после паузы ответила женщина.

— Почему ты мне раньше об этом не говорила? — голос Крылова стал жестче.

— А ты и не спрашивал ничего такого, — растерянно ответила она.

— Что еще? Чем вы все меня сегодня еще удивите? — закипал Костя. — Одна за моей спиной устраивает встречу бедной мамочке с чуть ли не украденным у нее ребенком, другая этому покровительствует. Кому доверять, спрашивается?

Женщина охнула.

«Решилась все-таки, — подумала она. — Ох, чуяло мое сердце!».

— Не знала я, Костя, ничего, — попыталась оправдаться женщина, затем, сама удивившись своей смелости, спросила: — А если и так, ну почему нельзя ей даже посмотреть на сына? Я только сейчас поняла, отчего он такой счастливый сегодня.

— Как ты могла? Почему ничего мне не говорила? Неужели забыла, сколько горя принесла нам эта женщина? — он осмотрелся по сторонам. — Где эта поганая фотография, я ее сегодня же выброшу, что б духу ее здесь не было!

— Папа, — неожиданно раздался голос мальчика, стоявшего в дверях в пижаме. — Возьми фотографию, только не кричи на бабушку. И тетю Аню не ругай. Она — хорошая.

Олег сунул фотографию в руки Крылову и, подбежав к Саше, обнял ее за шею. Прижав его к себе, женщина растерянно смотрела на Костю. Не говоря больше ни слова, он быстро вышел из комнаты. Через минуту Саша с Олегом буквально содрогнулись от звука захлопнувшейся входной двери и заплакали.

Прошла неделя. Костя, против обыкновения, никуда не уезжал, занимаясь работой, скопившейся на месте. К концу года компания планировала открыть второй магазин, и все силы были брошены на это дело.