Встречаясь изредка в офисе с Анной, он лишь сухо здоровался.

Она отвечала тем же.

Неплохо изучив графический редактор, она еще летом стала помогать ребятам своего отдела. Ее уже не пугали специфические термины, а восстановив в памяти чертежные навыки, полученные в институте, она вовсю правила черновики, превращая их в качественные работы. И все же нельзя было сказать, что это было ей по душе.

«В коммерческом и то интереснее, — грустно сравнивала она, часами просиживая за компьютером. — Одно общение с клиентами чего стоило. Хотя бы к магазину допустили».

Но время летело быстро. В конце концов ее работу стали ценить, впервые включив в число разработчиков проекта. Это радовало, но то, что рано или поздно придется отсюда уходить, Анна чувствовала все острее. Кроме понимания, что занимается она не своим делом, невыносимо больно было видеть и слышать Константина Петровича. Плюс ко всему косые взгляды сослуживцев, скрыто или явно интересующихся тем, что же случилось между ними.

Лишь один Володька Смыслов, казалось, был рад этому обстоятельству. В любую свободную минуту он заглядывал в отдел, шутил и веселил народ, пока его буквально не выставляли за дверь.

Анна, погруженная в свои переживания, наблюдала за ним отрешенно, никак не реагируя ни на проявления повышенного внимания, ни на предложения сходить куда-либо вместе. Будь-то концерт или просто обед в ближайшем кафе.

— Слушай, оставь ее в покое, — не выдержал один из ребят, когда во время отсутствия Анны Володя заглянул в кабинет. — Она и так сама не своя, переживает, так еще ты. К тому же неизвестно, что обо всем этом шеф думает. Проблем тебе мало?

Несмотря на это Смыслов, усевшись на свободный стул, невозмутимо ответил:

— Я, конечно, уважаю Константина Петровича как руководителя. Только голова у него все равно местами плохо варит. Как можно ее обижать?

— Так, все, вали отсюда, — вмешался в его рассуждения кто-то из ребят. — Мы ничего не слышали.

— Трусите, — понимающе произнес Владимир. — И правильно. Попробуй устройся в такую компанию. У всех семьи, жены, дети. А вот мне терять нечего. Один как перст, умен и нахален. Все свое ношу с собой, — он постучал пальцем по лбу. — Goodbye, друзья.

С этими словами он покинул кабинет. Оставшиеся только переглянулись, пожав плечами. Способностей и нахальства Смыслову и вправду было не занимать.

Костя заметил, что дома, кроме общих фраз, ни от Саши, ни от Олега больше он ничего не слышит. И чем дольше продолжалось молчаливое противостояние, тем сильнее он понимал свою неправоту.

В субботу вечером, вернувшись из спортивного зала, где он смог дать выход всем переполнявшим его эмоциям, Крылов зашел в комнату к Олегу.

— Держи, — протянул он пакет.

— Что это? — удивился мальчик, оторвавшись от игрушек.

— Посмотри.

Олежка медленно развернул упаковку и застыл: в красивой рамке он держал в руках фотографию Светланы.

— Ты ее не выбросил? — чуть слышно спросил он.

— Нет. Она же твоя.

— И я могу ее поставить? — все еще не верил мальчик.

— Да. В своей комнате.

Олег еще раз посмотрел на фотографию, затем повернулся и бросился на шею к отцу, закричав при этом:

— Бабушка! Бабушка! Иди сюда быстрее!

— Что случилось? — вбежала, запыхавшись, Саша.

— Вот, посмотри, — Олег гордо протянул рамку. Женщина, рассмотрев фотографию, всплеснула руками:

— Надо же!

— Саша, покорми меня, пожалуйста, — попросил Костя, не спуская мальчика с рук. — Я такой голодный.

— Ой, конечно, Костенька. Я не расслышала, как ты пришел, — женщина заспешила на кухню.

— Папа, — обрадованно спросил сын, — я могу теперь позвонить тете Ане?

— Нет, — голосом, не терпящим возражений, тихо ответил Костя. — Нет, Олег, — и опустил мальчика на пол.

Получив прощение от домочадцев, простив их сам, он не мог сделать того же по отношению к Анне. Пока не мог, как бы ему ни было от этого тяжело и тоскливо.

В понедельник вечером Крылов с Хориным улетали в Москву. Такое бывало редко, но обстоятельства требовали присутствия обоих. Вместе с ними улетали двое ведущих специалистов.

Во вторник начиналась конференция, организованная для стран Восточной Европы в рамках международной осенней выставки новых технологий.

В конце рабочего дня в кабинете Крылова раздался неожиданный телефонный звонок.

— Добрый день, — поздоровались с ним. Костя сразу узнал Светланин голос.

— Привет, — ответил он спокойно.

— Костя, это я, — чувствовалось, что женщина не знает, с чего начать разговор. — Светлана.

— Я понял, — равнодушно произнес Костя.

— Думаю, ты уже знаешь, что я виделась с Олегом. И знаешь, как все произошло. Так вот, я хотела объяснить…

— Зачем? Разве это что-то изменит? Все уже случилось.

— Я надеюсь, что изменит… Тебе очень повезло, Костя.

— В чем? — усмехнувшись, спросил он.

— В том, что ты встретил такого человека, как Анна. Я общалась с ней лишь дважды, но должна сказать…

— Интересно, интересно, — перебил ее Крылов. — Никогда не слышал от тебя таких слов о другой женщине. Так чем она тебе понравилась? Впрочем, можешь не говорить. Я сам все скажу: необыкновенная, умная, интересная, принципиальная. Я все это уже слышал от других. Только объясни мне, пожалуйста, как можно настолько вмешиваться в чужую жизнь? Ведь она не имеет никакого отношения к тому, что произошло раньше!

— Костя, — Светлана почувствовала, что Крылов начинает заводиться от собственных слов, и попыталась снова вернуть разговор в спокойное русло. — Не говори, пожалуйста, о нас в третьем лице. Есть ты и я. И наша проблема, которую попытался помочь разрешить третий человек. И поверь мне, лишь потому, что ты и Олег ей небезразличны.

Крылов молча слушал.

— Она лишь попыталась помочь всем нам взглянуть на все по-другому… Не каждый обладает такой смелостью. Если бы я не улетала, думаю, все было бы иначе, и ты бы сам принял такое решение. Алло, ты меня слышишь?

— Да. Слышу.

— Посмотри вокруг и ответь честно: что изменилось оттого, что мы встретились с Олегом? Что разрушилось?

«Только мои отношения с Анной, — сразу подумал Костя. — А это немало».

— Жаль, что вы оба страдаете из-за меня. Прости меня. Только… спасибо тебе, — вздохнула Светлана.

— А мне за что? — удивился Крылов, не ожидая таких слов.

— За то, что у меня благодаря тебе растет такой замечательный сын. Пусть даже очень далеко. И мне спокойно оттого, что он рядом с тобой. Ведь ты его любишь не меньше, чем я.