Я затаила дыхание, попутно прикидывая, как бы я поступила на ее месте… Вот есть у меня Сашка, любимый и единственный, а тут приходят и предлагают спасти всех, кто мне дорог, выйдя замуж не пойми за кого… вот же мрак!

– Старейшина очень хотел защитить свой народ, – продолжала говорить Конрад. – К тому же он надеялся, что и его сын еще жив и сможет избежать страшной участи. Но он не принуждал Дею, просто рассказал ей все как есть. Но многие, особенно молодежь, друзья Орлика и подруги Деи, считали, что нельзя, недопустимо покупать жизнь народа такой ценой. И что если уж не избежать гибели, то лучше не ждать появления сукров, а уйти из жизни всем разом. Это когда мужчины убивают женщин и детей, а потом и себя.

– Ну, это уж чересчур! – ахнула я, едва не подавившись куском пиццы, который за секунду до того машинально сунула в рот. – Прямо как сектанты какие-то!

Инга выразительно дернула плечом:

– Ну извини, такие уж были нравы в те времена. Подобное случалось в землях, откуда они пришли, если, к примеру, враг окружал город и впереди все равно были только позор и смерть. Кстати, Дея поначалу тоже наотрез отказалась стать женой Властителя, и старейшина не посмел настаивать. Но ночью в ее палатку пришла моя мать. – Девушка выдержала эффектную паузу, так что я даже дышать перестала. – Вот, кстати, тогда мы с тобой в первый раз и встретились: мать принесла с собой своих новорожденных двойняшек, меня и моего братика. Она умоляла Дею спасти ее детей, помиловать выживших. И мою маму тоже можно понять: она чудом спаслась из города, прошла через ледяную пустыню, сумела сохранить беременность и родить двух детей, по тем временам не такое уж простое дело. И каково ей было узнать, что на рассвете, может, мой отец прикончит малышей и ее саму? И Дея поменяла свое решение. Утром она объявила старейшине, что согласна на брак с Властителем.

Инга замолчала и занялась бутербродом, а мне и кусок в горло больше не лез. Я думала о Дее. О том, как смириться с тем, что внутри меня скрывается девушка, которую я совсем не знаю и не понимаю. Хотя, наверно, приди ко мне Кимка и попроси спасти ее – на что угодно ради нее пошла бы. Ну, надеюсь.

А тем временем моя сердитая соплеменница вновь изволила заговорить:

– Наместник был, само собой, очень доволен. Наш народ мог в полном составе перебраться в Блишем, но старейшина решил иначе. Он выставил наместнику такие условия: они останутся жить на прежнем месте, в поселении под названием Кукушкино Гнездо, но к ним не будут отправлять сукров-охотников. Более того, те люди, что позднее попадутся на ту же удочку древней легенды и очутятся в Гнезде, присоединятся к ним, то есть тоже будут неприкосновенны. Второе условие: наместник отыщет сына старейшины и, если тот еще не стал обедом для Смертной Тени, вернет отцу. Было вроде еще третье условие, но я его уже не помню.

Снова молчание.

– Разумно, – пробормотала я, просто чтобы сказать хоть что-то.

– А потом вдруг появился Орлик, он сам ухитрился бежать из Брита, – продолжала Инга. – Он, конечно, не простил отцу случившегося и снова покинул поляну, за ним ушли его друзья. Так и произошел раскол в нашем народе. Орлик и его дружина поселились в Таргиде, но в другом селении, и стали защищать его от набегов сукров, потому что новые способности тогда уже проявились у всадников. Гоняли они сукров и от других полян, так что скоро в Брите даже самым богатым и знатным горожанам стало не хватать пленников, чтобы расплатиться со Смертной Тенью. Тогда наместник Береш не придумал ничего лучшего, как подрядить обитателей Кукушкиного Гнезда для борьбы с «дикой оравой» – так называли Орлика и его сподвижников. И те согласились – а что еще им оставалось? Таланты иссякли, огонь больше не давал даже самого необходимого, Дея умерла, и некому было позаботиться о них, кроме них самих. И началась беспощадная война, которая длится с перерывами уже много веков.

– Ну а ты вообще на какой стороне? – спросила я.

Глупый, конечно, вопрос, но Конрад прореагировала на него просто убийственно, едва не швырнула в меня чашкой:

– На чьей?! Да ты хоть понимаешь, о чем спрашиваешь?! Ты можешь понять, что это такое – до восемнадцати лет жить в семье, иметь четкие ориентиры, кушать ложками правду того народа, в котором живешь, а потом вдруг вспомнить, что ты вообще-то в прошлой жизни этих людей считала злейшими врагами и от их рук погибли твои близкие или даже ты сама?! Теперь понимаешь, почему многие не лучшего мнения о твоем поступке, да?

И она тяжело откинулась на подушку. Я унесла посуду, даже замыла шикарный бежевый ковер Вилли, на который выплеснулся чай. И вдруг у раковины с ног до головы покрылась мурашками, потрясенная новой мыслью.

– Инга! Инг! – подбегая к дивану, почему-то зашептала я. – Так, может, Артур Кныш и есть Орлик, а?

– Не может, – буркнула девушка.

– Почему?!

– Да потому что твой Орлик сумел-таки достать самого Властителя, и тот отправил его на Сонную гору. А может и скормил под шумок Смертной Тени, точно никто не знает. Привыкни к этой мысли теперь, чтобы потом не страдать, когда вспомнишь.

– Это еще что за гора такая?

Мне уже до смерти надоело слушать про все новые странности того мира, в который у меня есть великий шанс влипнуть, как у бедной мухи – в паутину. На случай, если пронесет: никогда больше не стану читать фэнтези, ну их совсем, эти волшебные миры.

– Ну сама сообрази, в Блишем нет хода Смертным Теням, и люди практически не стареют и уж точно сами по себе не умирают, – начала разъяснять Инга уже подсевшим от долгого разговора голосом. – А город не резиновый. Поэтому раз в год устраивается особый праздник – День Почета, если на русский язык перевести. В этот день все, кто уже достаточно пожил и готов уступить место новым поколениям, прилюдно объявляют об этом под всеобщий восторг и выражение любви и почтительности. А потом, через пару недель, завершив дела и простившись с родными, уходят на Сонную гору. Она огромная, вершина всегда скрыта облаками. Там человек выбирает себе местечко, просто ложится на травку и засыпает. Навсегда.

Я вздрогнула:

– То есть умирает?

– Ну нет же, они именно что погружаются в сон. От подножия горы можно видеть людей, спокойно спящих, вполне себе свежих, с улыбками на лицах. Иногда некоторые встают, меняют положение, укладываются поудобнее. Так что создается впечатление, что смерти в Блишеме действительно нет. На гору отсылают и тех, кто нарушил закон, правда, уже в пещеры, с глаз подальше. Убивать же нельзя, иначе их души вернутся и вселятся в новорожденных. Но даже их можно разбудить и вернуть назад, если вдруг выяснится, что человек не виновен.

– Это какая-то невиданная технология? – спросила я шепотом, впечатленная рассказом.

– Не знаю, может, волшебство, его в Навии тоже хватает. Или какие-то испарения. Дождь на ту гору не льет, облака защищают от ярких лучей солнца, одежда не истлевает. Вот туда и попал Орлик. Ходили, конечно, всякие слухи, кто-то вроде как видел его среди живых. Молодые всадники вечно замышляют проникнуть на Сонную гору и разбудить его, есть даже легенда, что тогда все изменится и наш народ вернет свое единство, имя и таланты. Но это все пустые разговоры…