«Да, очень неприятно, что так получилось. Я понимаю, ребята, вы расстроены, я тоже. Давайте подумаем, как мы проведем время сегодня. Завтра мы придем сюда еще раз, но нужно решить, что еще может нас порадовать». Ребята спокойно выслушали ее и стали выдвигать свои предложения.

Конечно, установки взрослых не полностью определяют, как будет вести себя разочарованный ребенок. Все по-разному ведут себя в подобных случаях и по-разному преодолевают их. Некоторые из детей, стоявших в очереди за билетами в кино, выглядели расстроенными. Один мальчик всю дорогу пропрыгал на одной ноге; маленькая девочка бежала за родителями, сотрясаясь от рыданий. Я слышала, как ее отец сказал, обращаясь к жене: «Вот Грета Гарбо в одном из своих великих спектаклей!» Поскольку мы стояли рядом в очереди и испытали одно и то же напряжение, он повернулся ко мне и сказал: «Скоро она забудет о своем огорчении и будет радоваться, что мы идем в кафе-мороженое».

В драматических переживаниях очереди в кино были налицо все составляющие успешного преодоления детских разочарований. Дети, чувствующие поддержку и сочувствие родителей, быстрее других пришли в себя. Кроме того, было ясно, что у каждого из нас есть свой способ, помогающий справиться с несчастьями. Когда старшие осознают эту разницу в реакции младших, те способны воспользоваться своими внутренними ресурсами для того, чтобы вернуть хорошее настроение.

Если мы помним о возрасте ребенка и учитываем его, когда видим, как он реагирует на происходящие события, нам не трудно понять его состояние в разных ситуациях. Способность переносить разочарование приходит с возрастом и с опытом. Для трехлетки нормально, если он безутешно плачет, когда разбилась его любимая игрушка; для семилетки естественно громко и долго рыдать, когда он заболел гриппом в канун своего дня рождения; для подростка нормально впадать в депрессию (по крайней мере, на 48 часов), когда девочка, которая ему нравится, решила пойти на дискотеку с другим. Требуется много времени, чтобы вырасти и начать относиться к подобным огорчениям разумно.

По-видимому, для ребенка будет полезно, если вы отвлечете его от огорчений, дав возможность заняться чем-нибудь другим. Он утешается, когда ему помогают осознать, что есть выход из данной ситуации, и предлагают другие варианты, которые не менее интересны. Часть тех обсуждений, которые велись вокруг кинотеатра, и была посвящена серьезному рассмотрению таких альтернатив, как поход в дельфинарий; в кафе-мороженое; в бассейн; возвращение домой, чтобы поиграть в «Монополию»; покупка в магазине каких-нибудь семян, чтобы, как только дождь кончится, можно было посадить овощи в саду.

Другое общее правило для восстановления нормального состояния состоит в том, что мы можем справиться почти со всем, что с нами происходит, если не чувствуем себя полностью беспомощными. Серьезное рассмотрение альтернатив проведения свободного времени помогает передать ребенку чувство, что он способен одолеть несчастье: что есть немало дел, которые ему под силу. Выбор предполагает чувство контроля и независимости. Когда у ребенка возникает сильная вспышка раздражения, вызванная разочарованием, не исключено, что он чувствует, что нет выхода из данной ситуации, что все потеряно. Захваченный минутным переживанием, он не способен думать о чем-либо другом. В этот момент помощь родителей очень важна: она дает возможность ребенку обрести контроль над своим поведением, показав, что есть возможность исправить положение, что оно не безвыходно, надо только всем вместе подумать, как его исправить.

Иногда взрослые перегибают палку, стараясь смягчить разочарование у детей. Одно дело – предложить небольшое утешение, такое как конфета или мороженое, но совсем другое – сильно реагировать на огорчение ребенка, не давая ему возможности преодолеть собственные неприятности. К примеру, моя подруга Дженет, возможно, могла бы одолжить денег и отправиться со своими детьми в настоящее путешествие. Она не сделала этого, потому что понимала – это была бы искусственная реакция на то, что случилось в семье. Бывают случаи, когда мы вынуждены отказаться от каких-то удовольствий и нам приходится претерпеть страдание. Если мы стараемся уберечь ребенка от любого мучительного переживания, мы лишаем его возможности научиться вести себя в подобных ситуациях.

Непросто выдержать в эти минуты равновесие между жестокостью и состраданием. Жестоко говорить ребенку: «Нам придется переехать, потому что отца посылают работать в другой город, и я не желаю больше слышать твое хныканье по этому поводу». Вряд ли стоит утешать его так: «Бедный мой! Тебе придется привыкать к новой школе и новым друзьям, я просто не знаю, как ты сможешь это перенести!» Первое заявление не оставляет места для нормального страдания и страха, а второе – дает понять ребенку, что он слишком некомпетентен, чтобы иметь дело с реальностью. Гораздо более полезным будет сказать что-то вроде: «Послушайте, ребята, нам всем предстоит переезд, это очень мучительно, но надо справиться с трудностями сообща».

Когда мне было одиннадцать лет, я заболела ревматизмом. В то время единственным его лечением был постельный режим. Врач, осмотревший меня, сообщил, что я не буду ходить в школу до конца года. Это было оглушительным потрясением, но мои воспоминания об этом периоде жизни совсем не так ужасны. Лучше всего мне запомнилась газета, которую я выпускала в постели. Она называлась «Новости постели», и каждую неделю родители и брат давали мне заметки, стихи, рассказы и иллюстрации, которые я затем помещала в ней. Я сама писала колонку редактора, и каждую неделю вся семья собиралась у моей постели, и мы вслух читали газету.

Я стала выращивать разные растения из семян, в основном это были апельсины и грейпфруты; сделала массу глиняных фигурок и пепельниц; выучилась вязать; делала кукол и общалась с друзьями, которые приходили ко мне. К концу моего домашнего заточения мы устроили «Семейную ярмарку», на которую пригласили всех знакомых, на ней были представлены вещи, которые я сделала за зиму. Деньги, вырученные на ярмарке, я отдала в фонд организации, которая занималась отдыхом для малообеспеченных детей. 68 долларов по тем временам были немалой суммой.

Я помню одиночество, страх (поправлюсь ли я когда-нибудь?), ужасные разочарования, особенно в праздники, когда все ходили на прогулку, ездили в гости, занимались интересными делами. Но эти дни не были для меня катастрофой, возможно, потому, что мои родители помогли мне творчески использовать свободное время, не считать его потерянным. Даже сейчас я чувствую гордость за свою победу: я убеждена, что все это во многом помогло формированию у меня чувства компетентности.

В конце концов несчастье – это подлинная жизненная реальность, и детские разочарования позволяют нам понять, что трагическое помогает нам стать лучше, чем мы есть.

Дети сильно реагируют на наши ожидания. Если мы убеждены, что они стойко перенесут страдания, то более чем вероятно, что так