Нет ничего прекрасней русской осени,

Когда сентябрь и солнечен, и тих.

Давно скворцы свои дома забросили,

И где-то с грустью вспоминают их.

Проходит осень тихо по земле.

Кружатся листья,

Как воспоминанья.

Как искры в остывающей золе,

Мерцают звезды…

Тускло их мерцанье.

Ах, все пройдет —

Жалей иль не жалей.

Все превратится в памятную небыль:

И это одиночество полей,

И тишина покинутого неба.

От злых ветров бросает речку в дрожь.

И в стаю сбились лодки на причале.

И только лес божественно хорош

В цветах любви,

Надежды

И печали.

1968

* * *

В. Е. Максимову

Как трудно возвратиться вдруг

В былую жизнь, к былым потерям.

А что там – ложь или испуг?

И дома нет – остались двери.

И что в минувшем – кроме книг,

Познавшим эшафот Главлита?

И кто услышит давний крик,

Сошедший в душу, как молитва?

Господь нам завещал терпеть

И не держать на сердце камень.

Пока бесспорна только смерть.

А жизнь по-прежнему лукавит.

И все ж спасибо за урок,

Что мы стыдливо извлекаем

Из ваших убиенных строк,

Уже забыв, а был ли Каин?

1993

Солнце сарьяна

А за окном была весна…

Сарьян смотрел в окно и плакал.

И жилка билась у виска,

И горы отливали лаком.

Год или сутки суеты,

Как мало жить ему осталось!

В его руках была усталость,

Печаль просилась на холсты.

А солнце наполняло дом.

Оно лилось в окно лавиной,

Как будто шло к нему с повинной

За то, что будет жить ПОТОМ.

Потом, когда его не будет.

Но будет этот небосклон,

И горы в матовой полуде,

И свет, идущий из окон.

Все было в солнце: тот портрет,

Где Эренбург смотрел так странно,

Как будто жаль ему Сарьяна,

Который немощен и сед.

Все было в солнце: каждый штрих,

Веселье красок, тайна тени.

И лишь в глазах, уже сухих,

Гас и смирялся свет весенний.

«О, только б жить! На мир смотреть…

И снова видеть солнце в доме.

Ловить его в свои ладони

И вновь холсты им обогреть…»

«Прекрасна жизнь!» – он говорил.

Он говорил, как расставался,

Как будто нам себя дарил,

И спрятать боль свою старался.

1970

* * *

Андрею Гредасову

Я друзьям посвящаю стихи.

Словно высветил маки в степи.

Словно выстелил в поле ковер.

И в свой дом их на праздник привел.

Я стихи посвящаю друзьям,

Чтоб души не коснулся изъян.

Не ушла доброта бы от нас.

Чтобы свет ее вдруг не погас.

Я друзьям посвящаю стихи,

Я возьму на себя их грехи.

И заботы, и беды, и грусть.

Ибо знаю их жизнь наизусть.

Я стихи посвящаю друзьям.

И вхожу в нашу дружбу, как в храм.

Чтобы редкие встречи продлить.

И в разлуке нам рядом побыть.

2003

Мирей Матье

В тот вечер мы сидели рядом

С Мирей Матье у русского стола.

И я восторга своего не прятал,

Да и она со мной была мила.

И каждый говорил ей комплименты

И норовил в манерах преуспеть…

Но подошли те самые моменты,

Когда застолью захотелось петь.

Мы затянули весело «Катюшу»,

Почувствовав азарт и благодать.

И вдруг Мирей, едва куплет дослушав,

По-русски начала нам подпевать.

И звонко перекрыла наши глотки.

И мы стыдливо смолкли в тот же миг.

Как жаль, что песни так у нас коротки.

И что Мирей не помнила других.

С тех пор уже немало лет промчалось…

Когда я слышу голос неземной,

Я вспоминаю, радуюсь, печалюсь.

Былое вновь общается со мной.

А среди книг стоит портрет певицы

С размашистым автографом ее.

И кажется, что наша встреча длится,

Храня очарование свое.

2005

* * *

Ане

Я жил вдали от юности своей,

Вдали от красоты тверских пейзажей.

И кроме грусти – ничего не нажил.

И кроме лет – не заимел друзей.

Все это было много лет назад,

Когда в Москву я из Твери уехал,

Когда моя наивность, словно эхо,

Осталась только в памяти цитат.

И непривычно было мне вдали —

Иные встречи, помыслы и лица…

И, если бы не суета столицы,

Мы раньше бы друг друга обрели.

Но все у нас свершилось и сбылось,

И наша жизнь обручена со счастьем.

Мы много лет своих лампад не гасим,

Поскольку не дано светить им врозь.

2001

* * *

Тамаре Гвердцители

Держава застолий

Ночами мне снится.

Скучаю по Грузии —

По загранице.

По мудрым поэтам

В безвизовых встречах.

По шуму воды

Темпераментных речек.

По старым друзьям,

Не сменившим пристрастий.

По тем временам,

Где делились мы счастьем.

И я не предам

Эту память вовеки,

Как русло не предали