золотистый щит, и шары уже не были шарами — хлысты стегали по мужику, распарывая фиолетовый туман вокруг него. Это его магическое проявление держало удары золота, но не долго. Пока я поднимался, пока боролся с волнами боли, а тело перемалывало магию, туман превратился в жалкий экран. Полукруглый щит защищал лишь с одной стороны, а мужик, шатаясь, пытался встать на ноги. Левая его рука, вытянутая по направлению девушки, вздрагивала на каждое соприкосновение. Лицо кривилось, но с каждой секундой движения возвращали себе четкость.

— Ну, ссука, — прошипел, делая первый шаг.

Дальше еще и еще. Ощущать, как по поверхности тела скользят очаги разложения, не из приятных. Организм работал на износ, и я чувствовал это. Съедаемая в одном месте, плоть, простая человеческая плоть, с трудом, но перебарывала магию.

Шаг за шагом, стараясь не потерять мужика из вида, приближался к нему всё ближе. Десять метров, восемь, пять.

Тот встает уже на обе ноги, и тяжело дыша, усмехается. Вижу только боковую сторону его лица. Девушка вскидывает руки вверх и будто бы специально хлысты не ударяют в щит, а проносятся сначала по земле одной толстой молнией и только после в щит. Пыль вокруг заполняет собой всё. Видимость нулевая, но мне это не столь важно. Метры сокращаются, пока в ноздри не ударяет запах, тот самый, что слышал у Картена в замке. Стоп. Почему разум твердит, что слышал его еще раньше? Когда? Но мысль ускользает, когда спина появляется в метре. Защита то спереди! И рука, простая человеческая, но с когтями, где ладонь сложена на подобии копья, входит в спину мужика. Четко под сердцем, которое сжимаю и с ногой в упор поясницы, отталкиваю тело под ноги девушке.

Сердце. Его биение и, о, да, вкус!

Смакуя каждый кусок, ощущал, как волна регенерации стала сильнее. Очаги не разрастались большими участками, но всё еще беспокоили своим наличием. Ни о какой эйфории на этот раз и речи быть не могло. Под конец банально заглотил остатки целиком, в надежде на облегчение, но не было его. Магия этого ублюдка и не думала пропадать. Стоять и чувствовать, как ускоренном режиме гниет твоя плоть, чтобы тут же восстановиться и пойти очагом в другом месте — не из приятных. Под конец и вовсе рухнул на колени, уперев руки в землю. Боль сжирала и внутри боролись два аспекта — химерологический и магический. Неестественная регенерация живой плоти, что выведена была искусственно и гниение, навеянное концом жизни.

Боль не прошла полностью, нет. Она застыла где-то внутри, по всей видимости, очаги шли именно там. Ох, печень, м-мать! Боль на миг заполнила собой разум, но, когда прошло, осталась лишь усталость.

На ноги поднимался сильно шатаясь. Бросил взгляд на руки и скривился — обтянутые кожей кости, не более. Пыль вокруг опадала достаточно быстро. Или это зрение сбоило? Ну, да. Глаз появился в гнилой глазнице и тут же пошел жижей. С лево стороны один сплошной туман.

Девушка смотрела на меня и только на меня. Кнут держала в обеих руках, и тот рассерженной змеей шипел у её ног.

Нападет?

Признаться, ожидал именно этого. Даже ногу для рывка немного отвел назад.

Кивок?

Блондинка коротко кивнула мне и развеяла магию.

Как забавно.

Спиной поворачивался, ожидая удара.

Несколько шагов и всё еще напряжение в каждой гниющей мышце.

Сухой треск молнии, ах ты ж… Но эпицентр удара магии позади. Оборачиваюсь и вижу, что тело у её ног разлетелось на ошметки, а искры золотистых молний тускнеют и исчезают вовсе. Снова брошенный на меня взгляд и в нем уже нет той надменности, что видел ранее. Простая уставшая девчонка без сил валится на землю, переворачивается на спину и раскинув руки в стороны, встречает капли дождя. А судя по низким свинцовым тучам, в столице намечается гроза.

Отступление 5

«Изумрудная жемчужина», разваленная пополам, медленно погружалась в бездну. А на фоне сверкающих молний туда же уходил и огромный хитинистый горб морского чудовища.

Некогда величественное судно успело трижды отстрелятся из всех орудий, поражая ключевые точки в морской обороне столицы. Трижды воды бухты сотрясались от залпов орудий. Несколько сотен человек, под прикрытием магии хлынули на берег, в надежде занять плацдарм. При поддержке мощной артиллерии, да под прикрытием стационарных магических щитов, план обречен был на успех.

Неспящая крепость — вот основная линия морской обороны. Еще никто и никогда не пересекал её вод с враждебными намерениями. Но сегодня Хоратийское государство нарушило все писанные и неписанные правила дипломатии. Делегация послов послужила прикрытием для вторжения и только благодаря тому, что никто и никогда не добирался до этих вод, тайна морского дна по сей день таковой и оставалась.

«Изумрудная жемчужина» — верх творения Хоратийских инженеров! Оказалась жалкой скорлупкой под гневом исполинского чудовища, что многие века охраняет покой имперской пристани.

* * *

— Кати, Кати! — в комнату к племяннице императора забежала милая девчушка лет пяти.

Следом неспешно зашел уставший император Шакос. Сейчас он не выглядел, как правитель одной из сильнейших стран этого материка. Император походил на старика, который очень давно не видел отдыха. Морщины съедали его лицо, а шаркающая походка вызывала опасение за его здоровье.

— Дядя, — попыталась встать девушка, но лишь сморщилась, когда при движении слабость буквально парализовала тело.

— Лежи! — строго одернул девочку император, но после повторил мягче. — Лежи.

Несколько секунд и пожилой человек пересек комнату, чтобы оказаться с краю кровати. Присел осторожно, и с тревогой посмотрел не девушку.

— Я, — та собиралась начать свою заготовленную и не раз уже прогнанную в голове речь, но внезапно сбилась, и изумрудные глаза наполнили слезы.

Дедушка Шакос оказался рядом и банально не знал, что сказать. Лишь нелепо гладил племянницу, которая уткнулась тому в грудь, по спине, в попытке хоть как-то успокоить. Но, признаться честно, женские слезы пугали его больше самых сильных и коварных врагов.

— Тише, тише, — как заведенный повторял он. — Всё закончилось. Всё позади.

— Он, — всхлипывала, называемая за глаза «золотая демонеса», — он хотел, чтобы я стала его женой. Он, он…

— Тише, маленькая, тише, — гладил «девочку» император. — Я виноват перед тобой. Сегодня я перед многими виноват. Так много молодых погибло, и всё по прихоти глупца. Скажи, маленькая, — осторожно отодвинулся император. — Это ты его убила? Сама? Тебе кто-нибудь помогал?

Н-нет, — совсем тихо всхлипнула девушка.