на самом деле был еще тот вопрос. То, что я скоро отправлюсь в Питер, никаких сомнений не вызывало. Весь вопрос был лишь в сроках, когда я получу это разрешение — завтра или через несколько месяцев. Но то, что я отсюда уйду это железно. А значит настала пора решать, что делать со всем нашим имуществом, с двумя земельными участками под жильем и складом. Избавляться от всего этого или нет?

Довольно скоро в городе восстановили телеграф и в Питер полетели мои первые послания. Супруге черканул, сообщив, что со мною все в порядке и пора прекращать бояться. И Мишке «стрельнул» молнией, спрашивая его о планах на недвижимость. Мне-то она здесь не нужна, но вдруг у него на нее какие-то планы? Он ответил спустя три дня, разрешая действовать по моему усмотрению. Что ж, значит от недвижимости надо избавляться. Она нам здесь совершенно ни к чему. И вот, едва я об этом сообщил, как Ульяна, прильнув к любимому, стала ему что-то жарко нашептывать. И вскоре Петро наедине мне сообщил:

— Василь Иваныч, ну уж коли вы здесь все продаете, так может нам с Ульянкой этот дом продадите?

Я удивился:

— А как же хозяйство? Где ты здесь животину держать будешь?

— Да мы тут подумали, — уклончиво ответил он, — зачем нам эти коровы? Что мы, опять в дерьме должны ковыряться? Я помню, как до армии спины своей не разгибал, горбатился с утра до ночи. Ульянка тоже не очень-то хочет коров доить.

— А что же вы хотите? На что здесь жить будете?

— На море я пойду!

— Чего?

— Ну да, а чего? Вы ж мальчишке этому лодку купили, и он теперь рыбу в город таскает. Вот и я куплю. Чем я-то хуже? Да ничем, а даже еще лучше. Вот так!

— А ты в море-то хоть раз на лодке ходил?

— Нет, а что такого? Научусь.

Я развел руками:

— Ну раз так… Только неужели ты думаешь, что ловить рыбу легче, чем на земле работать или за скотиной ухаживать?

— Может и не легче, да только не хочу я в дерьме ковыряться.

— Ну, как знаешь, хозяин-барин. Продам тебе этот дом вместе с землей. Только устроит ли тебя цена? За тысячу купишь?

Он деловито прищурился. По вспыхнувшим искорками в его глазах, я понял, что цена для него приемлемая, даже очень. Я сознательно занижал стоимость, желая избавиться от груза, тем более что искать другого покупателя в это время было довольно проблематично. Тем более что дом с землей не находился в пределах города, а стоял на отшибе, и дорога до него была очень уж неудобной. Так что тысяча рублей за землю со срубом посредственного качества вполне себе нормальная цена.

Но Петро не стал сразу соглашаться, качнул недовольно головой и по-купечески, возразил:

— Что-то больно дорого. За семьсот бы я купил не думая, а за тыщщу надо бы еще подумать. Вон, кажись, те домики можно купить даже еще дешевле, — он кивнул в сторону соседних строений. Плохоньких по сравнению с моим, и совсем не пригодных для зимнего проживания.

Я улыбнулся, понимая хитрость моего превосходного работника:

— Ну, хорошо. Раз надо подумать, то думай, — разрешил я и закончил разговор, оставив Петра в легком недоумении. Торг не получился.

Спустя пару дней он, конечно же, дал свое согласие и принес мне свою тысячу, желая как можно скорее вступить в право собственности. Да только я его осек, сказав, что дача продастся только тогда, когда я куплю билет на поезд до Санкт-Петербурга и никак не раньше. А то где я буду жить? Он, конечно же меня понял.

А вскоре после этого случая и Мурзин подошел ко мне с подобным вопросом. Поймал меня, когда я сидел один на берегу моря и слушал плеск волн, и без особых прелюдий и кружений вокруг да около, сказал:

— А вы, Василий Иванович, тот дом, что в городе тоже ведь будете продавать?

Я кивнул.

— А за сколько?

— Ну, не знаю. Тыщи три он, думаю, стоит.

— Так он же снарядом разбит. Откуда три тысячи?

— Там земля дорогая, рядом живут генералы, да адмиралы, а рядом Пресное озеро. Так что три тысячи это по дешевке. Думаю, этот участок и за пять уйдет легко. Вот сейчас кончились активные военные действия и скоро в городе появятся дельцы, которые захотят пристроить свои денежки. Мне надо лишь подождать чуть-чуть.

Он хмыкнул и… присел рядом со мною. Помолчал какое-то время, покатал в широких ладонях гладкие камушки.

— А склады, что вы с ними делать будете? А те товары что в них остались?

— Неужели ты его купить хочешь?

— Купить-некупить, а интерес кое-какой имею.

— Сколько денег ты на строительство склада потратил, ты помнишь?

— Да, помню. Очень много, мне такую сумму не поднять. Нет у меня таких денег.

— Так что же ты хочешь? В аренду взять?

— Не в аренду, Василий Иванович. И купить я его не хочу. Куплю только дом за вашу цену.

— Тогда не пойму тебя. Поясни.

Он прочистил горло. Вздохнул, собираясь с мыслями и начал:

— Вот, Василий Иванович, уедете вы отсюда, да? Бросите все здесь, чего достигли. Имя свое здесь оставите, память людям. Сами в Питер уедете и будете там воду мутить, — я улыбнулся на его слова, но не возразил. «Воду мутить» — пожалуй самое правильное выражение к моим будущим действиям. — Здесь вы уже намутили, конечно, грех жаловаться. Люди, конечно, думают, что заслуга в том, что они выстояли в их труде, в их долготерпении, но мы-то с вами знаем почему крепость не сдалась. Все только благодаря вашим делам.

— Неужто? — не удержался я, подначив. — По-моему, люди и без меня прекрасно справились бы. Стессель вполне неплохо организовал оборону.

— Стессель, конечно, хорош. Но что бы он делал без вашей чайки? Лапоть бы сейчас сосал в японском плену, не иначе. Или что там у японцев вместо лаптей? А минометы, а гранаты? А ваши пластины на грудь? Сколько они солдат спасли? Господи, да ваше укрепление на Высокой чего стоит! Сколько вы в него денег вложили и крепости ее просто так отдали, ничего не получив взамен? Нет, Василий Иванович, смейтесь сколько угодно, но мы-то с мужиками знаем почему мы здесь выжили. Тем более вы вполне правдиво говорили еще до войны, что должно было случиться. Оно и случилось бы так, как вы описали, я в этом не сомневаюсь. Макаров-то выжил только благодаря вам. Все это знают и благодарят вас за