— Какая?

— Ван получит нового епископа.

— А! Так нам возвращают наших епископов?

— Похоже, что так. Но если они все такие, как этот, то на кой черт они нам!

— Кто же он?

— Одрен!

— Цареубийца?

— Одрен-отступник!

— А когда он приезжает?

— Сегодня в ночь, а может, завтра.

— Я не поеду к нему навстречу, но уж если он попадет в лапы к нашим молодцам…

Благословенный и Сердце Короля разразились хохотом.

— Тсс! — произнес Кадудаль. Все трое стали прислушиваться.

— На сей раз это он, — заметил Кадудаль.

Со стороны Ла-Рош-Бернара раздавался стук копыт: лошадь мчалась галопом.

— Наверняка он самый! — подхватил Сердце Короля.

— Ну, друзья мои, теперь ступайте… Ты, Благословенный, поскорее в Гран-Шан!.. А ты, Сердце Короля, оставайся во дворе и возьми с собой человек тридцать: может, мне понадобится разослать в разные стороны гонцов. Между прочим, прикажи, чтобы принесли поужинать — самые лучшие блюда, какие только найдутся в селении.

— На сколько человек, генерал?

— На двоих.

— Вы куда-то идете?

— Нет, только навстречу тому, кто приехал.

Двое или трое парней уже вывели во двор лошадей, на которых прискакали гонцы.

Оба гонца тотчас же удалились.

Жорж подошел к воротам как раз в тот момент, когда всадник осадил коня и в нерешительности озирался.

— Пожалуйте сюда, сударь, — обратился к нему Жорж.

— Кто вы? — спросил всадник.

— Тот, кого вы ищете.

— Откуда вы знаете, кого я ищу?

— Я полагаю, что вам нужен Жорж Кадудаль, или Круглоголовый.

— Вот именно.

— Это я. Добро пожаловать, господин Ролан де Монтревель!

— О! — воскликнул удивленный молодой человек.

Он спешился и, казалось, искал глазами, кому бы доверить коня.

— Бросьте поводья на шею коню и не беспокойтесь о нем. Вам приведут его, когда он вам понадобится. В Бретани ничего не пропадет: народ у нас честный.

Ролан, ни слова не говоря, бросил поводья и последовал за Кадудалем.

— Я иду впереди, чтобы показать вам дорогу, полковник, — сказал предводитель шуанов.

Они вошли в лачугу, где невидимая рука уже разожгла огонь в очаге.

Войдя, как мы сказали, вслед за Жоржем, Ролан стал с беззаботным любопытством оглядываться по сторонам.

Он сразу же убедился, что, кроме них, в комнате никого не было.

— Это ваша штаб-квартира? — с улыбкой спросил Ролан, протягивая ноги поближе к огню.

— Да, полковник.

— Ну и странная же у вас охрана! Жорж, в свою очередь, улыбнулся.

— Вы так говорите, потому что от Ла-Рош-Бернара до самого Мюзийака дорога была безлюдна?

— Ну да, я не встретил ни души.

— Но это отнюдь не значит, что дорога не охраняется.

— Впрочем, может быть, ее охраняют совы и филины, они перелетали с дерева на дерево, словно сопровождая меня, генерал… Если так, то я беру свои слова назад.

— Так оно и есть, — ответил Кадудаль, — меня сторожат филины и совы, ведь у них замечательные глаза, они имеют то преимущество перед людьми, что видят ночью.

— Хорошо, что я догадался расспросить в Ла-Рош-Бернаре, как проехать в Мюзийак, а то ни один черт не показал бы мне дорогу.

— Где бы вы ни спросили на дороге, как разыскать Жоржа Кадудаля, вам тут же ответили бы: «В селении Мюзийак, четвертый дом справа». Вы никого не видели, полковник, а между тем в настоящее время около полутора тысяч человек знают, что полковник Ролан, адъютант первого консула, ведет переговоры с сыном мельника из Ле-Герно.

— Но, если им известно, что я полковник на службе у Республики и адъютант первого консула, как же они меня пропустили?

— Да потому что получили приказ.

— Так вы знали, что я направляюсь к вам?

— Мне было известно не только то, что вы едете ко мне, но и зачем вы едете.

Ролан пристально посмотрел на своего собеседника.

— Выходит, что мне можно ничего вам не говорить и вы ответили бы мне, даже если бы я молчал?

— Кое-что сказал бы.

— Черт возьми! Любопытно знать, насколько ваша полиция лучше нашей!

— Сейчас я вам это докажу, полковник.

— Слушаю вас, и, поверьте, мне очень приятно сидеть здесь у доброго очага, который, кажется, тоже меня ждал.

— Вы не ошиблись, полковник, здесь вас приветствует даже огонь в очаге.

— Да, но он, как и вы, ни слова не говорит о цели моего приезда…

— Вы оказали мне честь, приехав со мной совещаться, полковник, но первоначально вас направили только к аббату Бернье. На беду, аббат Бернье переоценил свои возможности: в письме, посланном своему другу Мартену Дюбуа, он предложил первому консулу свое посредничество.

— Простите, — прервал его Ролан, — но вы сообщаете

нечто мне неизвестное: что аббат Бернье писал генералу Бонапарту.

— Я сказал, что он написал своему другу Мартену Дюбуа — это не одно и то же… Мои люди перехватили письмо и принесли его мне; я велел снять копию с письма и отослать его. Я уверен, что оно дошло по назначению: это доказывает ваш приезд к генералу Эдувилю.

— Вы знаете, что теперь в Нанте командует не генерал Эдувиль, а генерал Брюн?

— Да, и вы могли бы также сказать, кто командует в Ла-Рош-Бернаре: сегодня около шести часов вечера в этот город вступила тысяча солдат-республиканцев, а с ними гильотина и гражданин правительственный комиссар Тома Мильер. Раз уж приехала машина, то при ней должен быть палач.

— Так вы говорите, генерал, что я приезжал к аббату Бернье?

— Да. Аббат Бернье предложил свое посредничество; но он позабыл, что сейчас две Вандеи: правобережная и левобережная, и если вы договоритесь в Пуансе с д'Отишаном, Шатийоном и Сюзаннетом, то это еще не все, — надобно еще договориться с Фротте, Бурмоном и Кадудалем… Но где? Это никому не известно.

— Кроме вас, генерал!

— Тогда вы, со свойственным вам рыцарским благородством, вызвались привезти мне договор, подписанный двадцать пятого. Аббат Бернье, д'Отишан, Шатийон и Сюзаннет подписали вам пропуск, и вот вы здесь.