- Хотел купить такой же бабушке, на веранду, но она сказала, что фонтаны любят воздух и тепло. А в помещении они смотрятся кустарно и громоздко.

- Ей бы понравилось.

Миша встал позади меня, и, взяв меня за запястья, погладил пальцами тыльные стороны ладоней.

- Что ты делаешь? - млея от его тепла, спросила я.

- Хочу кое-что тебе показать, - положив подбородок мне на плечо, ответил Миша. - Сложи пригоршню. Вот так.

Его ладони держали мои. Он осторожно подтолкнул меня к фонтану, к водопаду за мельницей. Прохладная вода тронула пальцы, окутала наши ладони.

- Вера, - шепотом произнес Михаил. - Ты ведь понимаешь, что теперь я никуда тебя не отпущу. Поэтому...

Он вытянул наши руки из потока. В моей пригоршне вода, просачиваясь сквозь пальцы, оставила золотое кольцо с небольшими, нежного персикового цвета, камнями по окружности.

Я сглотнула. Мои руки бы дрожали, не держи их крепко Михаил.

- Вера, - губами касаясь моего уха произнес он. - Ты будешь моей женой?

В жизни существует интересное ощущение - обычно ты проникаешься им при пробуждении - что все идет именно так, как должно, и ты находишься в нужном месте и в нужное время. Именно с таким чувством я проснулась в первый день своей замужней жизни - открыв глаза, я скинула с себя одеяло и улыбнулась, оглянувшись на крепко спящего мужа.

Мужчина, почти не пьющий на свадьбе - это прекрасный танец, крепкие поцелуи и твердая рука, о которую я опиралась в те моменты, когда чувствовала - ещё немного и просто рухну от усталости. Я, совершенно не привыкшая к подобным шумным и длительным мероприятиям, измоталась в край.

А Миша был в своей среде.

Миша был всюду.

Я думала, столько счастья не бывает, и у меня голова кружилась от эйфории: когда услышала не умолкающие гудки с улицы и, подобрав юбки свадебного платья, бросилась к окну; когда, глядя на себя в зеркало, оправляла фату и не могла поверить, что это я; когда Михаил, красивый до невозможности, в темно-сером костюме тройке вошел в мою спальню и замер, оглядывая меня, не моргая, растерянный и восхищенный. А потом протянул руку и сказал:

- А я за тобой, моя Вера.

Вот только некому меня было благословить.

За день до свадьбы мы навестили моих родителей и бабушку. Я ничего не говорила им, просто стояла рядом с Мишей, который держал в руках цветы. Где-то в глубине души я уже давно понимала, что никто меня не слышит и не ответит. Теперь я знала, что могла это принять и пережить.

Икону нам подала Алина. Держала ее и едва ли не плакала. И это было грустно и больно, но все мы должны были идти дальше.

И мы с Мишей пошли - рука об руку, впереди всех, кто был дорог нам и кому были дороги мы, рядом с неуклюжей, уже тяжелой на подъем Соней и ее мужем Андреем, рядом с  моими коллегами, которые всегда были готовы прийти на помощь, рядом с соратниками и друзьями Миши и его отцом, который толкался возле Сони и все время напоминал нам, что хочет внуков и от сына. И желательно побыстрее.

А потом был ЗАГС и громкие слова, которые говорят всем, и которые мы, оглядывая друг друга, пропустили мимо ушей. Потом были кольца, и мы так долго их надевали, касаясь пальцев друг друга, любуясь нашим выбором, что кто-то из гостей, предположительно, Андрей, громко крикнул:

- Да горько уже!

На фотосессии мы ограничились прогулкой по подмосковному леску, неподалеку от отеля, где сняли банкетный зал. Фотограф не говорил, что нам делать. Честно говоря, я его вообще не видела, и от этого наша прогулка выглядела естественной и обычной. Мы сели на скамейку, забросанную желтой листвой, и я, поправив накидку, прижалась к плечу мужа.

- Хочется наговорить тебе кучу комплиментов, но слов у меня не хватает, - заметил Миша, откидывая фату и касаясь моих распущенных волос. - Готов был сдохнуть от счастья, когда тебя увидел. Соня называет это синдром Стендаля.

- Спасибо, - я тронула кольцо на его пальце. - Не тяготит?

- Платина-то? Нет.

Я закатила глаза.

- Не выделывайся.

Миша вздохнул и, взяв мою руку, коснулся кольца.

- Столько всего сегодня было и ещё будет, а лучше - тут, наедине с тобой, и в тишине. Интересно, да? Ты не устала?

- Нет.

Миша поднялся и протянул руку:

- Тогда пойдем, погуляем немного перед марш-броском, госпожа Белоозерова.

Я улыбнулась и сжала его теплую ладонь своими ледяными пальцами.

- Замерзла? - встревоженно спросил Михаил.

- Переживаю.

Он улыбнулся:

- А ты прижмись крепче - и ничего не случится.

Прошли банкет, тосты, торты, песни, подарки, первый танец, "ручеек", и так тихо было в машине, которая везла нас к большому дому в поселке, что тишина эта после шумного дня оглушала и казалась частью некого таинства единения жизней, раз и навсегда.

И теперь я смотрела на своего мужа, испытывая немного усталое, томительное чувство радости, что впереди у нас ещё много чего хорошего и не очень, но одну большую веху мы уже миновали вместе. Минуем и другие.

Я подошла к окну, отодвинула занавеску, оглядывая так полюбившийся мне вид - осенний лес и осенний луг, разделённые синей лентой реки. И снова осень, и снова я здесь.

Миша обнял меня сзади, уткнулся в шею, целуя.

- Доброе утро.

- Доброе, - тихо ответила я.

- Как спалось? Отдохнула?

- Да. Уже десять. Позавтракаем и поедем?

- Да, конечно.

Наскоро перекусив и взяв старую фотографию имения, мы поехали к Маргарите Васильевне. Поднялся ветер, начал накрапывать дождь, а Миша шел за мной, потому что с самых похорон ни разу здесь не был.

У высокой черной стеллы я остановилась первой. Миша прошел мимо, оглядел памятник, вздохнул и, положив на плиту огромный букет из белых роз, под которые спрятал фотографию, обернулся и протянул мне руку. Я встала рядом с ним.