Келси судорожно сжала покрывало. Костяшки пальцев побелели, но она надеялась, что Булава этого не заметит. При мысли о Святом отце в ее Цитадели – и на ее троне! – внутри нее словно разверзлась черная дыра. Весь город, все королевство во власти мерзкого бога Андерса… представляя это, она просто закипала изнутри, но в данный момент метания Булавы были более насущным вопросом.

– Я в этом виновата не меньше тебя, Лазарь, – мягко сказала она. – Иногда я гадаю, не было ли лучшим выходом позволить увезти клетки.

– Вы старались поступать правильно, госпожа. И не ваша вина, что все пошло не так.

Это напомнило ей о Саймоне и их долгом разговоре в подземельях Дворца. Шла ли речь о физике или об истории, неважно; часто попытки поступить правильно заканчивались очень плачевно.

Келси отбросила эту идею, потому что понимала, что это первый шаг к полному бессилию, к неспособности принять ни одного решения из страха перед непредвиденными последствиями.

– Но я, – продолжил Булава. – Я уехал. Мы все уехали, чтобы вытащить вас. Мы бросили королевство без защиты, на растерзание Святому отцу.

– Нельзя усидеть на двух стульях, Лазарь. Либо ты не снимаешь свой серый плащ, либо прощаешься с ним навсегда для решения более важных задач. И это я виновата в том, что заставила тебя быть одновременно Стражем Королевы и Регентом. Полагаю, что одни твои обязанности слишком часто вступали в противоречие с другими.

– Не утешайте меня, госпожа.

– Что сделано, то сделано, Лазарь. Мы оба провалились, но ты как-то сказал, что ничего нельзя добиться, копаясь в прошлом. Будущее, настоящее – это самое главное.

Она снова протянула ему руку.

– Так как насчет того, чтобы простить друг друга и двинуться дальше?

Некоторое время Булава просто смотрел на ее руку, а Келси ждала, снова чувствуя, словно стоит над пропастью. Лицо Красной Королевы на секунду мелькнуло в голове и пропало. Путешествие с того края на этот было долгим, но что-то ей подсказывало, что оно еще не закончено, а как могла она снова отправиться в путь без Булавы? Страж, голос разума, голос совести… он нужен был во всех этих ипостасях. У нее перехватило горло, когда он протянул руку в ответном пожатии.

– Шириной с Океан Господень, – прошептала она. – Ты помнишь?

– Помню, госпожа.

Он отвернулся, часто моргая, а Келси воспользовалась возможностью размять руки и плечи, все еще болевшие после веревок Бренны. От новостей о Святом отце на душе остался неприятный осадок. Хотелось вернуться назад и исправить собственные ошибки, но корни проблемы уходили глубже, в те времена, когда зарождалось первое поселение, положившее начало Тирлингу, когда что-то впервые пошло не так.

«Тир мог путешествовать во времени», – сделала она дерзкое предположение.

Во время ее фуг бывали моменты, когда Келси казалось, что она делает то же самое, не просто наблюдает, а участвует, словно она действительно бывала там, в мире Лили, в мире Кэти.

Но это не поддавалось ее контролю. Чего-то по-прежнему не хватало.

– Лазарь, в соседней камере во дворце Красной королевы был заключенный, инженер.

– Саймон, госпожа. Он с нами.

Келси улыбнулась, радуясь хоть одной хорошей новости. Один лишь бог знал, что хорошего может сейчас дать печатный станок Тирлингу, но она все равно почувствовала облегчение, узнав, что Саймон на свободе.

– Где он?

– Внизу. Последнее время мы с трудом можем заставить Холла отвлечься на что-нибудь другое.

– Близнецы, – заметила Келси, кивая. – Все ясно.

– А зачем он вам нужен?

Она рассказала о печатном станке, думая, что Булава, как обычно, ввернет едкую реплику про чтение и книги. Но он слушал молча, а когда она закончила, заметил:

– Ценная штука, госпожа.

– Правда?

– Да.

– И куда ты дел настоящего Лазаря?

Его губы дернулись.

– Я… читал.

– Читал что?

– Ваши книги, госпожа. Я прочел уже девять.

Келси уставилась на него с неподдельным удивлением.

– Они хороши, эти истории, – продолжил Булава, и слегка покраснел. – Они учат чувствовать боль других.

– Состраданию. Карлин всегда говорила, что величайшая ценность художественной литературы в том, что она позволяет нам узнать, о чем думают другие люди. Лазарь, а что с моей библиотекой?

– По-прежнему в Королевском крыле, и тоже в осаде.

Руки Келси сжались в кулаки. При мысли о Святом отце, трогающем ее книги, ей показалось, что ее может стошнить прямо на покрывало.

– В общем, – продолжил Булава, прочистив горло, – я понимаю ценность этого пресса. Если мы справимся со всем этим, тогда мы с Арлиссом поможем Саймону найти все необходимое для него.

Келси растроганно улыбнулась.

– Я скучала по тебе, Лазарь. Даже больше, чем по солнечному свету.

– Они причинили вам боль, госпожа?

Она скривилась, вспомнив о тюремщике, о побоях. Потом ей стало стыдно. В подземельях держали множество других людей. Будучи королевой, да еще и полезной заключенной, Келси была на особом положении. У прочих же не было ничего.

«Мои страдания были настоящими, – настойчиво билась одна мысль.

«Возможно. Но не позволяй им сделать тебя слепой к страданиям тех, кто перенес больше тебя».

– Ничего серьезного, Лазарь, – наконец ответила она. – Все это в прошлом.

В дрожащем свете свечи, отбрасывающем пляшущие по стенам тени, она оглядела комнату. Где-то вдалеке слышались голоса людей.

– Дом леди Чилтон, ты сказал? Я ее не знаю.

Булава вздохнул, и Келси заметила, что он старается тщательно подбирать слова.

– Она не… в порядке, госпожа. Это не совсем безопасное пристанище.

– А что с ней? Она душевнобольная?

– Это весьма мягкое определение для нее, госпожа.

– Тогда зачем мы здесь?

– Потому что нам нужно было где-то переждать вашу фугу, а леди Чилтон согласилась принять нас у себя. Мы не могли оставаться в этой проклятой приграничной деревушке; слишком много внимания. Этот дом достаточно велик, чтобы вместить весь наш отряд, и здесь хватает припасов. Леди Чилтон хорошо подготовилась к осаде, когда мортийцы вторглись в королевство. Мы здесь, по большей части, потому что она передо мной в большом долгу.

– Что за долг?

– Однажды я спас ей жизнь. И она все еще помнит об этом.

– Что с ней не так?

– Ее болезнь – не наше дело, госпожа. Она обещала оставаться на верхних этажах, подальше от вас. Я надеюсь, что к завтрашнему дню мы покинем это место.