Оглядев комнату, уставленную цветами и домашней выпечкой, она насмешливо хмыкнула.

– Полагаю, такова цена за статус нового мессии, да?

– Я не мессия, – возразил он со скромной улыбкой, но в глазах его, как раньше, плясали чертенята. – Просто верующий человек.

– Почему бы тебе не рассказать мне, что с тобой случилось там?

– Эту историю уже знает весь город.

– Ну да. – Она улыбнулась, но эта улыбка не была столь искренней, как у Роу; от нее веяло зимней стужей. – Но мне бы хотелось услышать правдивую версию.

– Ты мне не доверяешь, Кэти?

– Не шути со мной, Роу. Что случилось?

Он рассказал ей практически то же самое, что и остальным: потерялись в горах, экспедиция медленно погибала от холода и голода. Он пережил всех из-за того, что тщательно рассчитывал свой рацион и прижимался в поисках тепла к двум лошадям, пока и те не умерли. Кэти заметила, что только в двух местах Роу покривил душой: говоря о рационе и о тропе, которую он обнаружил в горах. Но ей не удалось вытрясти из него правду, и в итоге она сдалась, откинувшись в кресле с недовольным видом.

– Разве ты по мне не скучала, Кэти?

Кэти моргнула. Она правда по нему скучала, просто не понимала этого до сих пор. Когда рядом был Роу, жизнь становилась интереснее; это не изменилось, несмотря на то что изменилось все остальное. Но, в то же время, в Городе было спокойнее, когда Роу не было.

– Я скучал по тебе, Кэти.

– Почему?

– Потому что ты меня знаешь. Удобно, когда все вокруг считают тебя почти святым, но это все-таки утомляет.

– Я знала, что весь твой религиозный пыл – просто притворство.

– Брат Пол умирает.

Кэти моргнула, удивившись внезапной смене предмета разговора.

– От чего?

– Мистер Миллер полагает, что от рака. Брат Пол, возможно, доживет до конца года, но не дольше, и боль вполне может заставить его решиться на самоубийство.

– Разве он может совершить самоубийство? Насколько я знаю, это грех.

– Может и так, но для большинства людей вера – вещь довольно гибкая.

– Я заметила.

Роу усмехнулся.

– В этом нет ничего плохого, Кэти. С верующими легко. Их легко убедить, ими легко управлять, от них легко избавиться. Когда брат Пол умрет, он передаст церковь мне.

– Какое мне до этого дело? – спросила Кэти, почувствовав, однако, как внутри растет ледяной ком беспокойства. Она вспомнила переполненную церковь, в которой Роу читал проповеди, поток людей, выплескивающийся на крыльцо.

«Сколько их было? – задумалась она. – Три сотни? Четыре?»

– Ты могла бы помочь мне, Кэти.

– Нет.

– Подумай об этом. Бог делает этих людей послушными. Они поверят любой нелепице, что скажет брат Пол.

– Или ты.

– Или я. Мы могли бы воспользоваться этим!

– Для чего, Роу?

Он схватил ее за руку. И если до этого она беседовала с новым Роу, очаровательным лицемером, то сейчас он был с ней искренним. И от этого становилось только хуже. Она бы предпочла услышать все это от врага, а не от старого друга. Ей хотелось отдернуть руку, но она застыла, как только он вытащил из-под рубашки серебряную цепочку. В свете полуденного солнца сверкал гранями сапфир.

– Где ты его взял? – резко спросила она. – Он принадлежит Джонатану!

– Нет, этот мой. Я сделал себе свой собственный.

– Как?

– Ты всегда считала, что Уильям Тир идеален, – заметил Роу со смешком. – Но это не так.

Это не было похоже на ответ, но Кэти все равно нахмурилась, потому что в утверждении Роу чувствовалось искусное смешение правды и лжи, и ответ в нем тоже был, просто нужно было разгадать, что он имел в виду.

– Он работает и у меня, – сказал ей Роу. – Точно так же, как у Джонатана. Я многое вижу. И многое знаю. Я знаю, что великий святой мертв.

Кэти рванулась вперед, опрокинув кресло, схватила Роу за плечи и впечатала в спинку кровати.

– Держи рот на замке, Роу.

– Подумай, Кэти, – повторил он, не обратив внимания на ее слова. – Тира больше нет. Город, о котором мы столько мечтали, Город, в котором умные люди, вроде нас, идут вперед, а остальные следуют за ними. Мы можем построить его сами.

Кэти хотела возразить, что никогда о таком не мечтала, но тут вспомнила, что это не так. Сколько же мусора было в ее голове, когда она была подростком. Вспоминать об этом было больно. Роу убрал ее руки со своих плеч, и Кэти запоздало заметила, что несмотря на пережитое истощение, он стал намного крепче. Кэти увидела нечто дьявольское в его глазах… но уже не тех безобидных чертенят, что она помнила по их детским проказам. Он снова спрятал цепочку с сапфиром под рубашку.

– А что насчет неверующих, всех тех, кто не принадлежит к твоей церкви? Думаешь, они будут просто сидеть и смотреть?

– Они исчезнут.

От непоколебимой уверенности его ответа ее пробрала дрожь; в нем чувствовалась жестокость, огромная, растущая на глазах тень, которую невозможно было охватить взглядом.

– А как же я, Роу?

– Ах, Рапунцель. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он криво улыбнулся, прямо как прежний Роу, и на мгновение Кэти потеряла бдительность, а все ее подозрения внезапно смыло волной ностальгии. Они были так близки когда-то, он и она!

– Что скажешь, Кэти?

Несмотря ни на что, в этот момент ей очень захотелось согласиться, ведь Роу до сих пор мог увлечь ее своей идеей: построить город, о котором они столько мечтали, меритократию, и никаких смутных идей Тира о всеобщем равенстве. Они с Роу рассуждали о нем вместе, строили его, как замок, в своих головах.

«Но я теперь другой человек, – поняла Кэти. – Вся та злость, что переполняла меня, больше не затмевает разум. Я могу от нее избавиться».

Но так ли это на самом деле? Ее презрение к жителям Города – глупцам, настолько несамостоятельным, что им пришлось придумать себе Бога, который заглядывает под каждое одеяло – это отвращение внезапно затопило ее, и перед глазами возник образ Города, о котором говорил Роу: здесь таких людей лишали гражданских прав, чтобы их глупость не могла навредить никому, кроме них самих. Как здорово было бы жить в таком месте, где слабые разумом остаются не у дел, а такие люди, как Роу и Джонатан…

«Ну и кто здесь глупец? – издевательски поинтересовался ее разум. – Джонатан? Ты правда полагаешь, что в раю Роу найдется место для Джонатана Тира?»

Эта мысль одним махом вернула ее в реальность. Может, Кэти и не знала, как Роу собирается осуществить свой грандиозный план, но она хорошо знала его самого. Он всегда ненавидел Тиров, ненавидел саму мысль о существовании таких людей, едва ли не сильнее, чем их самих. Джонатан, конечно, не был Уильямом Тиром, но и его опасно было оставлять в королевстве Роу.