Алкоголь вскоре оказал на меня свое волшебное действие, и я обнаружила, что весело болтаю с самим мистером Финеасом Барнумом, хозяином увеселительного заведения, наслаждавшегося новым социальным статусом: в прошлом году во время визита в Англию он удостоился аудиенции у королевы Виктории. Мистер По был бы в восторге от моего собеседника, мимолетно подумалось мне. Мне пришло в голову, что надо бы предложить мистеру Барнуму дополнить его галерею восковых знаменитостей бюстом мистера По. Глотнув подогретого хереса, я прогнала эту мысль прочь.

– А какая она, королева? – спросила я, краем глаза наблюдая за Сэмюэлем, обстреливавшим лучами своего обаяния юную девицу из рода Шерменхорн. Эта барышня все еще надменно отворачивалась, но ее щечки уже раскраснелись от удовольствия. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому браку по расчету? Глубоко вздохнув, я снова улыбнулась мистеру Барнуму.

– Королева очень похожа на всех остальных матерей, – тем временем говорил он. – Главным образом, ей хотелось, чтобы ее дети получили удовольствие от выступления Генерала Мальчика-с-пальчик. – На напоминающем луковицу лице мистера Барнума появилась улыбка. – Том-Там устроил представление века. Он играл с детишками, пел для королевы и гонял ее пуделя игрушечным мечом, пока тот не сбежал. Вот такой он затейник.

– Надо и мне когда-нибудь посмотреть его шоу.

– Я им восхищаюсь. Он уродился карликом и сделал из этого источник дохода – ладно, положим, тут я ему помог. Все его лицедейство построено на его малом росте. Для кого-то другого лилипутские размеры обернулись бы катастрофой, но не для него. Его рост – предмет его гордости. – Он посмотрел мне в глаза, вдруг став из возбужденного серьезным. – Чтобы научиться делать золото из собственных страданий, нужно очень много мужества, миссис Осгуд. И много упорства. Большинство из нас на подобное не способны. Этот мир полон подлости, миссис Осгуд. Подлости и злобы.

Я кивнула, попивая свой херес. Но он не отвел от меня взгляда своих пронзительно-синих глаз.

– Счастлив тот, кто способен добыть сладкий нектар из цветка жизни, ведь и корни, и каждый лепесток этого цветка полны горечи. Вы из таких людей, миссис Осгуд?

Неужели он заметил печаль в моих глазах? Тем не менее мне не захотелось бежать от него. В чем секрет превращения горечи в сладкий нектар?

Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и увидела преподобного Гризвольда, протягивающего мне стакан рукой в бежевой перчатке.

– Желаете пунша, чтобы согреться, миссис Осгуд?

От одного вида его красивого, самодовольного лица меня передернуло.

– Я уже согрелась, благодарю вас.

– Когда дело касается вас, я все время опаздываю, – сказал он и отпил из того самого стакана, который только что предлагал мне. – А жаль.

– Красивые перчатки, – сказал мистер Барнум. – Где вы их достали?

– У братьев Брукс, на Кэтрин-стрит. Я перчатки целыми коробками покупаю, у меня с ними особые отношения.

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, где видела коробку из-под перчаток братьев Брукс, и тут к нам подошла мисс Фуллер.

– Здравствуйте, Френсис, – сказала она. – Здравствуйте, Финеас. Как это на вас похоже – монополизировать самую красивую женщину в комнате!

Мистер Барнум рассмеялся.

– Маргарет, вы меня подловили. Но я еще не выяснил, умеет ли она петь или танцевать. – И он подмигнул, предварительно адресовав мне полный искренней поддержки взгляд.

– Она поэтесса, – сказал преподобный Гризвольд, явно не поняв, что мистер Барнум шутит. – Она никогда не опустится до того, чтобы выступать на сцене. Разве вы не читали ее прошлогоднего сборника? У него довольно оригинальное название: «Мольбы из Нью-Йорка».

Эта книга разошлась хорошо. Скандал, который затеяла миссис Эллет, привел к тому, что публика пожелала узнать, что представляет собой любовница По. Никто не принял книгу всерьез. Я улыбнулась про себя: теперь мне стало ясно, что чувствовал Эдгар, когда стихи, которые он считал тривиальными, вдруг становились популярными.

– Я написал хвалебные отзывы, – обернулся ко мне преподобный Гризвольд. – Дорогая, сейчас вы можете поблагодарить меня за это. – Он выжидательно улыбнулся.

И тут я вспомнила, где видела коробку из-под перчаток: миссис По хранила в ней рукописи своих стихов. Навещал ли преподобный Гризвольд эту даму? Подогревал ли ее ревность в надежде добраться до нас с Эдгаром? Я сглотнула. Он мог написать то самое любовное письмо, которое Виргиния прочла миссис Эллет и которое призвано было навсегда разлучить нас с Эдгаром.

Нет-нет, быть такого не может. У меня нет достаточных оснований для подобных выводов. Это просто совпадение.

– Смотрите, как скромно она потупилась! – воскликнул преподобный Гризвольд. – Я сделал ее звездой, но она все еще испытывает смущение перед своим создателем!

Мисс Фуллер, нахмурившись, смотрела то на меня, то на него.

– А вот на Эдгара минувший год повлиял как-то странно. Он как будто возжелал уничтожить себя. Потерял свой журнал, настроив против себя всех, кто только мог для него писать. А зачем он написал в «Гоудис» серию статей о своих друзьях, раскритиковав их в пух и прах? Более надежного способа нажить себе врагов просто не существует!

– Он назвал это «Литераторы Нью-Йорка»! – воскликнул преподобный Гризвольд. – А следовало бы – «Ложь о литераторах Нью-Йорка». Бедный Уиллис! «Ничего хорошего нельзя сказать ни о его носе, ни о лбе. Второй был бы загадкой для френолога». А то, что По написал о Брайанте, вообще немыслимо. К вам, Маргарет, он тоже не был добр.

– Все это личные нападки, – покачала головой мисс Фуллер. – Зачем ему понадобилось рвать с друзьями таким образом?

– Самореклама? – предположил мистер Барнум.

– Ну я в его падении не виноват, – сказал преподобный Гризвольд. – Он все сделал своими руками. Скоро на всем свете не останется никого, кто был бы на его стороне. – Он искоса посмотрел на меня. – Я слышал, что миссис По одной ногой в могиле.

– Их дела очень плохи, – сказала мисс Фуллер. – Она практически при смерти, а у него нет денег даже на дрова, чтобы согреть жену. Я слышала, его поклонники собирали деньги им на одеяла.

– Вряд ли все настолько плохо, – фыркнул преподобный Гризвольд.

Стараясь, чтобы голос не дрожал, я спросила:

– А как сам мистер По?

– Эдгар? – скривилась мисс Фуллер. – Не слишком хорошо. Кажется, он угасает так же быстро, как его жена.

– Какая жалость! – сказал преподобный Гризвольд.

– Не злорадствуйте, – огрызнулась мисс Фуллер. – Когда его не станет, Америка лишится одного из самых самобытных своих умов. Без личностей, подобных Эдгару По, мир оскудеет. – Она посмотрела на меня. – Боюсь, им обоим осталось совсем немного.

– А где они? – спросила я.