И боец изменил предписанный маршрут. Он сбежал по каменному откосу. Перевесил автомат из положения «на груди» в положение «за спиной». Наклонился и протянул руку к предмету, который все и больше и больше напоминал алмаз.

Показалось, будто против здравого смысла сама вода взмыла вверх двумя темными щупальцами. Щупальца вцепились в охранника и рванули вниз. Вместо дневного света глаза застлала серо-зеленая муть. Тело окутала холодная невская вода. Охранник вцепился в чьи-то скользкие руки, пытаясь отодрать их от себя. И… Что-то острое, длинное и беспощадное впилось со спины под сердце.

Невыносимо яркая, внутренняя вспышка ослепила глаза, вода хлынула в распахнутый беззвучным криком рот. И мир захлопнулся, как крышка гроба…

…На ходу пристегнув штык-нож к стволу трофейного «калашникова», Пепел отщелкнул магазин и, передернул затвор. Патрон из патронника кувыркнулся в траву. Пепел избавлял себя даже от малейшего соблазна нарушить один из параграфов последнего пункта пари.

Откуда только не фотографировали Петропавловку. С вертолета, с Дворцовой набережной, со стрелки Васильевского острова, изнутри, с крепостных стен, с башни Петропавловского собора, со стороны зоопарка… Пепел изучал фотографические виды Петропавловской крепости, иногда даже вооружаясь лупой, и теперь знал наперечет уязвимые с точки зрения преодоления стен места. Их было полно: раскидистые и высокие, выше куртин, тополя, зачастую растущие впритык к стенам; ниши и окна Петровской, Невской, Екатерининской куртин, с которых легко перебраться на стены. И вдобавок несколько водосточных труб. Одна из таких труб торчала на изгибе Кронверкской куртины, там, где стена переходила в Меншиков бастион.

Марш-бросок по открытому пространству до водостока. На бегу Пепел заметил, что выставленный на этом бастионе часовой его засек и играет тревогу. Проблему быстрого подъема по трубе помогли решить часто расположенные крепежи. Амулет Баны под гидрокостюмом стучал в его сердце. Короткая пробежка по стене, и вот Сергей на Меншиковом бастионе. Где уже ждут.

Коренастый, черноволосый, с тонкой щеточкой усов над губой часовой не спешил атаковать врага в одиночку. Сергей, пока не поспела подмога, попытался поразить бойца классическим штыковым выпадом в живот. Латинос проворно отскочил, уходя от острия штык-ножа. Второй выпад Пепла ему пришлось отразить, подставляя наваху. И тут, к облегчению колумбийца, подоспели двое его запыхавшихся дружков.

Сталь длинных складных ножей — навах скрестилась с военной сталью отечественной ковки. Пепел прикладом блокировал колющие, секущие, режущие удары, подставлял под испанские ножи ствол, просто уворачивался. И бил сам. Штыком и прикладом.

Хорошо достал как раз того, со щеточкой усов. Раненый колумбиец отступил к внутреннему краю стены, опустился на колени и выронил нож. Приложил ладонь к груди, потом отнял ее, испачканную в крови, посмотрел на кровь помутневшими глазами и снова прижал ладонь к ране. Пепел краем глаза углядел, как по пологому подъему на бастион несется еще один персонаж. Араб, одетый в белые просторные куртку и шаровары, с узкой зеленой полосой на лбу и непонятно почему — пустыми руками.

Теперь, когда Сергею противостояло всего двое, стало сказываться преимущество в длине холодного оружия. Пепел атаковал, теснил колумбийцев, и те отступали к противоположному выступу стены.

Вдруг один из латиносов что-то выкрикнул по-испански, и оба противника Пепла со всех ног бросились наутек в разные стороны. Сергей опешил, а на него уже налетал человек восточный внешности в развевающихся белых одеждах. Правая рука араба сжимала продолговатый черный предмет.

Как фотовспышка в ночи, полыхнуло озарение, и в голове мгновенно сложилась цепочка: араб — без оружия — зеленая повязка на голове — коробочка в руке. Забросив автомат на спину, Сергей ухватил за рубаху и пояс зажимавшего рану ладонью латиноса, и швырнул безвольное тело в объятья приближающегося шахида. А сам перемахнул через каменный выступ стены на оцинкованный скат и заскользил по нему.

Сзади рвануло. Взрыв заложил уши, посыпался дождь из каменной крошки, мимо пролетели белые тряпичные ошметки. Пепел удержал себя на краю оцинкованного ската, вцепившись в отгиб последнего кровельного листа. Можно было вновь карабкаться наверх. Но выйдет долго, и наверху ему успеют организовать встречу двое латиносов. Сергей увидел внизу под собой газон и отпустил руки…

…Стоило прогреметь взрыву, как одинаково истошно завизжали Курникова и Юлька. Обе красавицы нырнули каждая под свой столик.

— В Чите сотрудник МЧС спас от завала пятерых шахтеров. Если имени эмчеэсовца не назваер, значит, это Пепел, — не замечая ничего вокруг, упоенно тасовал вырезки Ильдар.

Вскочил, бросился к краю стены, перегнулся через стену Ридикюль, вернулся оттуда, страшно ругаясь. В сердцах раздавил жестянку с недопитым пивом, и шипящая жидкость плеснула ему на руку.

— А бомбы и гранаты — это не огнестрелка, это боеприпасы.

— Так это ж прошлогодняя заметка! — возмутился Перец, спорящий с Ильдаром о возможном маршруте Сергея.

— Ну и что? Все равно это Пепел, — не терял веры в кумира татарин.

Шрам тоже выматерился:

— Так-перетак, провел нас Лопес со своим адвокатишкой. Ловко состряпали бумагу.

— Тогда ж никто не думал, что дело дойдет до финала.

— Как, никто не думал! Я думал! Уж ты-то знаешь, сколько я поставил на Пепла!

И вместе с этими словами к Шраму внезапно пришла еще одна запоздалая догадка. О том, что делают тут, на территории Петропавловки, сразу показавшиеся ему странными лица арабской наружности…

Если уж быть точным, то палестинцев и иранцев, Лопес выкупил формально у шейха Иссина,[58]понимая, что на самом деле покупает людей Бен Ладена. Все эти бойцы являлись шахидами.[59]Их готовили, то есть религиозно-идеологически обрабатывали и обучали самовзрывному делу в организациях «Джаль Кашмир» и «Воины ислама», для терактов на территории Израиля и Йемена. Шахидам было все равно, где именно им придется подорвать тротил, которым их увешали. Лишь бы после героической смерти во имя Аллаха они попали в обещанный рай, лишь бы их семьям были выплачены обещанные деньги…

…Андреас полосовал из станкового «дегтярева» залегших за стенкой между Иоановским равелином и Государевым бастионом, укрывшихся за деревьями, перебегающих с места на место бойцов наркокороля. Те отвечали щедрыми автоматными очередями.

Окна рубки разлетелись от первых же пуль. Тело рулевого, привязанное к сиденью возле закрепленного штурвала, вздрагивало и вздрагивало от попаданий. Пули рвали деревянную обшивку речного суденышка в щепу. Пули свистели у Андреаса над головой, одна по касательной зацепила плечо.

Мотор «Везувия» продолжал молотить на малых оборотах, двигая катер вдоль крепости. Почти не умолкал пулемет, безостановочно пожирая матерчатую ленту с патронами. Когда одна заканчивалась, Андреас заправлял следующую, доставая ее из цинковой коробки. Русский немец не видел, уложил он еще кого-нибудь или нет. Кажется, попал, но это значения не имело. Главное — отвлечь на себя как можно больше вражьих сил со всех бастионов и крутин. Чтоб у Сергея на пути остались единицы.