Франкевиц подчинился команде полковника и впал в беспамятство.

Гестаповские хирурги склеят его, размышлял Блок. Они скрепят ко– сти проволокой, зашьют дыры и вставят суставы на место. И тогда он станет лучше прежнего Франкевица, а наркотики развяжут ему язык и за– ставят говорить: зачем он нарисовал эту картинку и кто ее видел. Они слишком далеко зашли со Стальным Кулаком, чтобы позволить провалить такую затею этой лежащей на полу отбивной.

Блок уселся на диван цвета морской волны, с подлокотниками, на– крытыми расшитыми покрывалами, и через несколько минут услышал, как загудел клаксон подъезжавшей «скорой помощи». Он рассудил, что боги Валгаллы посмеялись над ним, потому что Франкевиц все еще дышал.

– Тост,– поднял свой бокал с вином Сэндлер.– За Сталина в гробу!

– За Сталина в гробу! – эхом повторил кто-то, и все выпили этот тост. Майкл Галатин, сидевший за длинным столом напротив Сэндлера, выпил не задумываясь.

Было восемь часов, и Майкл находился в номерах полковника СС Эриха Блока, в компании Чесны ван Дорн, двух десятков нацистских офи– церов, немецких сановников и их подруг. Он был одет в черный смокинг, белую сорочку с белой бабочкой, а справа от него была Чесна, одетая в длинное черное платье с низким вырезом, в котором жемчужины укрывали кремовую пухлость ее грудей. Офицеры были в отглаженной парадной фор– ме, и даже Сэндлер сменил твидовый костюм на официальный серый. К то– му же он оставил свою птицу в своих номерах, факт, который, казалось, снял напряжение со многих, в том числе и с Майкла.

– За Черчилля под надгробным камнем! – предложил сидевший через несколько стульев от Чесны седоволосый майор, и все, включая Майкла, весело выпили. Майкл обежал взглядом стол, разглядывая лица гостей на обеде. Хозяин номера и его адъютант с подкованными ногами отсутство– вали, но молодой капитан рассадил всех и повел застолье. После не– скольких общих тостов, за погибших моряков-подводников, за храбрецов, расставшихся с жизнью под Сталинградом и за сожженные трупы в Гамбур– ге, официанты в белых куртках стали вкатывать блюда на серебряных те– лежках. Главным блюдом был зажаренный кабан с яблоком в пасти, кото– рого, заметил Майкл, к общему удовольствию поместили перед Гарри Сэн– длером. Охотник явно сам застрелил этого зверя вчера в лесном охот– ничьем заповеднике, и по тому, как он отрезал пласты жирного мяса и накладывал их на тарелки, было ясно, что Сэндлер умел обходиться с ножом для резки мяса не хуже, чем с ружьем.

Майкл ел сдержанно, для него мясо было чересчур жирным, и прислушивался к разговорам с обеих сторон. Такой оптимизм, согласно которому русские будут отброшены, а англичане приползут к ногам Гит– лера с мирным договором, оправдывался только хрустальными бокалами и попахивал цыганщиной. Голоса и смех стали громче, вино лилось, а офи– цианты продолжали подносить еду, и абсурдность стояла в воздухе так густо, что Гарри Сэндлер мог бы нарезать ее ножом. Такова была еда, к которой эти нацисты были привычны, и, похоже, их желудки хорошо при– нимали ее.

Майкл и Чесна провели в разговорах большую часть полудня. Она ничего не знала о Стальном Кулаке. Ничего она также не знала о заня– тиях доктора Гильдебранда или о том, что происходило на гильдебран– довском острове в Норвегии. Конечно, она знала, что Гильдебранд зани– мался разработками газового химического оружия – это был общеизвест– ный факт, но Гитлер, очевидно, помнил, как сам понюхал горчичного га– за в первую мировую, и не слишком заботился открыть именно этот ящик Пандоры. Или, по меньшей мере, еще нет. Не было ли у нацистов запасов газовых бомб и снарядов? – спросил Майкл. Чесна не была уверена в точном тоннаже, но она была почти уверена, что где-то в Рейхе было по меньшей мере тысяч пятьдесят тонн такого оружия, лежавшего наготове, на случай, если Гитлер передумает. Майкл указал на тот факт, что эти газовые снаряды могли бы быть применены для разгрома вторжения, но Чесна с этим не согласилась. Она сказала, что потребовались бы тысячи бомб и снарядов, чтобы остановить вторжение, кроме того, газ, который разработал отец Гильдебранда, сжиженный горчичный газ времен первой мировой, и появившийся в конце тридцатых табун и зарин легко могли бы перекинуться на тех, кто им оборонялся, из-за непредсказуемости вет– ров побережья. Поэтому, сказала ему Чесна, газовая атака на союзников могла вместо этого обратиться на сами немецкие войска. Эту вероят– ность, должно быть, высшее командование уже обсуждало, и она не дума– ла, что Роммель, ответственный за оборону «Атлантической стены», раз– решил бы это. Как бы то ни было, сейчас союзники контролируют воздух, и они обязательно собьют любой немецкий бомбардировщик, который будет приближаться к побережьям предстоящего вторжения.

На этом они и остановились, придя к тому же, с чего начали, раз– мышляя над смыслом надписи и карикатуры на Адольфа Гитлера.

– Вы не едите? Что случилось? Оно для вас недостаточно сырое?

Майкл оторвался от размышлений и воззрился через стол на лицо Сэндлера. После стольких тостов оно еще больше побагровело, и сейчас на нем была развязная улыбка.– Все в порядке,– сказал Майкл и заста– вил себя положить в рот кусок жирного мяса. Он позавидовал Мышонку, сидевшему за столом для прислуги за тарелкой мясного супа и бутербро– дом с колбасой.– Где ваш приносящий удачу сокол?

– Блонди? Недалеко. За следующей дверью. Знаете, я не думаю, что вы ей очень нравитесь.

– Это прискорбно.

Сэндлер собрался было ответить – несомненно, какой-нибудь пло– ской остротой, но тут его внимание было отвлечено рыжеволосой молодой женщиной, сидевшей рядом с ним. Они стали разговаривать, и Майкл ус– лышал, как Сэндлер начал рассказывать что-то про Кению. Ну и скука же была убивать там кабана.

В этот момент дверь в зал открылась, вошел Эрих Блок, сопровож– даемый шедшим сзади Бутцем. Тут же поднялся хор приветствий и апло– дисментов, и один из гостей предложил тост за Блока. Полковник СС подхватил с одного из пронесенных мимо подносов бокал с вином, улыб– нулся и выпил за свою долгую жизнь. Потом Майкл смотрел, как Блок, высокий, худой мужчина с худым лицом, одетый в парадную форму, уве– шанную наградами, обошел вокруг стола, останавливаясь, чтобы обме– няться рукопожатиями и похлопать по плечу. За ним следовал Бутц, не в меру упитанная тень.

Блок подошел к стулу Чесны.– А, моя дорогая! – сказал он и на– гнулся, чтобы поцеловать ее в щеку.– Как ты себя чувствуешь? Прекрас– но выглядишь! У тебя почти на выходе новый фильм, да?

Чесна сказала, что вот-вот выйдет.

– Это будет грандиозная вещь и даст всем патриотический подъем, верно? Конечно, так.– Взгляд его серых глаз – глаз ящерицы, подумал Майкл – нашел барона фон Фанге.– А, вот и счастливец! – Он подошел к Майклу, протянул ему руку, и Майкл встал, чтобы пожать ее. Бутц стоял позади Блока, рассматривая барона.– Фон Фанге, не так ли? – спросил Блок. Его рукопожатие было вялым, чуть брезгливым. У него был длинный узкий нос и заостренный подбородок. В коротко остриженных коричневых волосах были седые волоски на висках и спереди.– В прошлом году мне встречался какой-то фон Фанге. Это не из вашего семейства?