укорила совесть. Девушка вспомнила его, измотанного, натянутого как струна. Вот уж кого нужно пожалеть, не ее!

— Итак, — прочистил горло ректор, — вероятно, вы уже догадались, почему вы здесь.

— Боюсь, еще нет.

С некоторых пор она не спешила озвучивать мысли, предпочитала послушать.

— Да вы садитесь!

С непривычной суетливостью и пугавшей любезностью, излишней при разнице в их положении, Бранцель пододвинул ей стул. Лика не стала отказываться и, смиренно сложив руки на коленях, пристроилась напротив отца.

— Может, чаю, кофе? Вы чрезвычайно бледны, госпожа Скотт!

Да не больше, чем ректор. Вдобавок это «госпожа Скотт»… Лика нахмурилась. Сдается, причина, по которой она здесь, гораздо серьезнее, нежели она полагала.

— Начну с того, — ректор тоже опустился в кресло и, спохватившись, придал лицу строгий, официальный вид, — что я изучил причины вашего неблаговидного поведения и счел возможным не только допустить вас к занятиям, но и удалить запись из вашего личного дела. Полагаю, вы все осознали и впредь не станете нарушать Устав академии.

— Конечно, не станет, — вмешался в разговор Дункан и специально для дочери пояснил: — Я собираюсь забрать тебя домой.

Если бы сейчас небо и земля поменялись местами, Лика бы не заметила.

— Что? — привстав, ошеломленно переспросила она.

Девушка предполагала нечто подобное, но все равно оказалась не готова.

— Тебе угрожает опасность. — Слова, словно камни, падали в воздух. — Смертельная опасность. Как показали прошлые события, даже магистры бессильны перед стригессой. Она угрожала тебе, я не могу беспечно отнестись к ее словам. Как твой отец, я отвечаю за твою безопасность и…

— Я никуда не поеду.

— Прости? — Нахмурился Дункан. — Я не расслышал.

— Я никуда не поеду.

Лика категорично сложила руки на груди. Губы ее напряглись, вытянувшись в узкую ровную линию. Глаза чуть прищурились.

— Послушайте, Скотт… — попытался вмешаться ректор, но девушка остановила его властным взмахом руки.

— Я достаточно взрослая, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Если вы вызвали меня только затем, чтобы предложить трусливо бежать, я пойду.

Она решительно поднялась со стула и направилась к двери.

— Лика! — полетел в спину гневный окрик отца.

Девушка медленно развернулась. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, спина оставалась прямой.

— Лика, я настаиваю! Что это за новости?!

— Я выросла, папа, — уголок ее рта дернулся, — но ты этого не заметил. Я больше не прячусь за твоим именем, способна сама себя защитить. Должна уметь защитить, потому что внутри меня дар.

Чуть помолчав, она с легкой грустной усмешкой поправилась:

— Целых два дара. И второй намного сильнее. Прости, что не оправдала твоих надежд. Так бывает. Зато у тебя есть Леон. Уверена, из него выйдет первоклассный стихийник и не менее известный ученый.

— То есть ты остаешься?

Дункан не верил своим глазам и ушам. Куда подевалась его привычная дочь, тихая, послушная, изо всех сил старавшаяся заслужить похвалу? Откуда взялась эта бунтарка? Еще летом, когда Лика приезжала домой на каникулы, она была нормальной, а тут в нее словно демон вселился!

— Да.

Она не раздумывала ни мгновения.

Кадык Дункана дернулся. Под кожей проступили желваки. Он не привык отступать.

— Тогда мне придется забрать тебя силой. Господин Бранцель, — обратился Скотт к ректору, с интересом следившему за родственной перепалкой, — существуют ли основания для исключения моей дочери из академии? У нее второе нарушение за полгода, по-моему, этого достаточно.

Кровь прилила к щекам Лики. Сжав кулаки, она буравила взглядом ректора. Если бы могла, и вовсе вцепилась бы в него обеими руками, заставила отказать отцу.

— Ммм, пожалуй, — задумчиво согласился с Дунканом Бранцель. — Однако…

Воспользовавшись спасительной заминкой, Лика на одном дыхании выпалила:

— Даже если вы исключите меня, милорд, я все равно останусь в Ойме!

Сейчас, когда Раяну так нужна ее поддержка, когда она только-только осознала, что их чувства взаимны, могла ли она уехать? Если потребовалось бы, Лика устроилась бы гувернанткой, секретарем в контору, мыть полы в трактире — кем и куда угодно, лишь бы быть рядом с магистром. Даже если он ее бросит… Пугающая, режущая без ножа мысль, но нужно допускать любое развитие событий. Итак, даже если Раян ее разлюбит, под крылышко родителей она не вернется. Магистр изменил ее. И дело вовсе не в даре, она больше не ощущала себя прежней Ликой Скотт. С нее наконец-то соскользнула тень фамилии. Пусть Лика до сих пор боялась отца, но не настолько, чтобы безропотно ему подчиняться.

— Хм!

За коротким междометием Дункана Скотта скрывалась целая буря эмоций.

— Позволь спросить, что же тебя тут держит? Мужчина?

Промолчать бы, смутиться, но с губ уже сорвалось:

— Да.

Дункан неодобрительно поджал губы, тогда как лицо ректора выражало крайнее смятение.

— Вот уж не ожидал от вас, Скотт! — процедил он, даже не пытаясь скрыть осуждения. — Ладно, другие, но вы! С вашей фамилией!

— А что не так с моей фамилией?

Щеки Лики пылали, превратились в два алых пятна, но в остальном она походила на каменное изваяние.

— Вы позорите ее.

— Чем же? Если вы о девичьей чести, то она при мне.

Пальцы Лики намертво вцепились в ремень сумки. Казалось, если она его выпустит, то полетит в бездну. Ее чуть подташнивало. Ладони вспотели, губы же, наоборот, пересохли.

Лика успела пожалеть о собственной смелости. Вряд ли она приведет к чему-нибудь хорошему, скорее наоборот. Сейчас отец поднимется во весь рост и… Но Дункан продолжал сидеть. Ноги опустил на пол, поглаживал подбородок.

— Он в курсе?

Вопрос отца заставил Лику часто заморгать.

— То есть вы знаете, о ком речь? — удивился ректор.

— Конечно. Я сразу все понял, как только переступил порог коттеджа. Овеянный мрачным ореолом мужчина и его ученица…

Зрачки Бранцеля расширились до предела, вытеснив радужку.

— Раян Энсис? — не веря, выдохнул он.

— Именно он, — кивком головы подтвердил Дункан.

— Но он не может… Предположить, будто у него роман… Немыслимо!

Ректор принялся расхаживать по кабинету, поочередно бросая взгляды на Лику и ее отца.

— Скотт?! — наконец не выдержал он.

— Да, это мастер Энсис, милорд.

Лика съежилась в ожидании сурового приговора.

— Вот что я тебе скажу, Лика. — Дункан со вздохом поднялся со стула и, поблагодарив ректора за гостеприимство, с чашкой в руках направился к двери. — Блуда в нашей семье не было и не будет. Дальше думай сама. Если твой магистр женится на тебе, я охотно приму вас обоих в семью.