Последний приказ Гурона предназначался подручным, которые тут же налетели на Кальтера, разрядили бомбу, разрезали на части и сорвали с него жилет, защитную полумаску, обыскали с ног до головы и даже оказали услугу, отвязав майору от запястья тяжелую шестерню. И только по окончании этой суеты интрудер был оставлен в покое, а «Обруч Медузы» – вытащен из рук недвижимого Радиста и брошен на траву.

Как только это случилось и синий пузырь исчез, обезоруженный Кальтер вновь ощутил себя полноценным человеком, свободным от аномальных пут. Правда, наслаждаться свободой, в отличие от Радиста, ему пришлось недолго. Не успел майор осознать, что он вновь обрел контроль над телом, как в лицо ему прилетел тяжелый кулак Гурона. Эол растянулся на земле, а когда пришел в себя, то был уже связан по рукам и ногам. Стреножившие его сектанты взялись тут же охаживать пленника ботинками по ребрам, закончив короткую вступительную экзекуцию лишь по приказу командира.

Впрочем, Кальтер все это время тоже провел с толком. Отринув бессмысленные сокрушения насчет предрешенной кончины, он использовал отпущенный ему срок, думая, как разумнее всего выбросить единственный оставшийся у него козырь. И даже когда на интрудера сыпался град пинков, он, крепко стиснув зубы (хвала введенной полчаса назад ударной дозе обезболивающего!), старался сосредоточиться на поиске спасительной стратегии. В отличие от врагов, майор верил, что его дела еще отнюдь не безнадежны. Надо было лишь не дать сектантам усомниться в правдивости своих ответов. Но для этого требовалось сначала ненавязчиво выяснить, что вообще известно «Монолиту» о «сером сталкере».

– Достаточно, – прервал Гурон разошедшихся бойцов, и те, отвесив Кальтеру по последнему пинку, отступили в сторону. А их командир с наигранным участием поинтересовался у скорчившегося на земле майора: – Ну что, Эол, какое решение ты принял? Надеюсь, правильное?

– Твоя взяла, Гурон, тут и спорить нечего, – молвил Кальтер после того, как откашлялся и немного унял сбитое вражьими ударами дыхание. – Ловко ты меня провел, слов нет. Но не переживай: я умею проигрывать. За какие такие убеждения, скажи на милость, мне терпеть твои пытки? Я и так дезертировал из армии, нарушил присягу и напрашиваюсь на трибунал. Поэтому задавай свои вопросы – расскажу все, что знаю. Даже военные тайны, если они тебя интересуют.

– Кто ты такой? – первым делом полюбопытствовал Гурон, усаживаясь на траву рядом со связанным пленником.

– Военный наблюдатель особого отдела Шестого миротворческого батальона капитан Игнат Галаган, – «сознался» Кальтер. – Проверь – вон мои документы, у твоего бойца. Только там малость не то написано. Но все равно весьма ценные корочки, поверь. Переделаешь под себя – сможешь проходить по ним через любые армейские посты, как на внутреннем кольце периметра, так и на внешнем.

Гурон взял протянутые ему фиктивные документы интрудера, внимательно изучил их, после чего сунул и впрямь довольно ценный трофей в нагрудный карман комбинезона.

– Особист, значит, – презрительно скривился командир монолитовцев. – А почему в документах об этом ни слова? И с каких пор особисты на рожах татуировки делают?

– Правильные вопросы, – кисло усмехнулся Эол. – Неужели думаешь, моему непосредственному командованию было нужно, чтобы первый проверивший мои документы патруль раструбил потом на всю Зону о шляющемся по ней агенте особого отдела?.. А татуировку эту мне в Индонезии насильно нанесли, когда я там год в плену у повстанцев сидел. Я ведь раньше во внешней разведке служил, ну вот однажды и прокололся. Выкупило меня командование, на родину переправило и предложило: или в отставку, или на вакантное место – дослуживать в особом отделе при Шестом батальоне агентом по спецпоручениям, с солидной прибавкой к пенсии и все такое. Опыт работы есть, и это главное, а татуированная рожа – только в плюс. «Гражданку» надену, и хрен кто подумает, что я – кадровый армейский офицер… В смысле раньше им был.

– А чего ты рожу-то не отбелил? Денег на операцию пожалел?

– Ты вообще догадываешься, почему мне сепаратисты Восточного Тимора лицо изуродовали? Надо полагать, не ради шутки. Как узнали, что я – шпион и предатель, опустили меня по полной программе, вот и все дела… Ты хоть имеешь представление, как опускают в индонезийских тюрьмах?.. То-то и оно. Такие позорные клейма, Гурон, не за тем наносятся, чтобы их можно было легко свести. Вот только кому это здесь известно? А раз так, на кой черт на операцию тратиться? Это ж сколько «зеленых» надо вбухать, чтобы полностью лицо обновить! У меня столько «бабок» отродясь не водилось, а от командования такой щедрой подачки вообще хрен дождешься.

– Ладно, крыса особистская, хватит скулить про то, как тебя опускали и клеймили, – махнул рукой Индеец. – Лучше спой мне про «Агропром», где я с тобой в последний раз виделся.

– И спою! А чего мне юлить? – не стал ерепениться Кальтер. – Я ваш оружейный канал давно вычислил, вот только командованию о нем не докладывал. Все думал, каким макаром на этом самому навариться можно. Представляешь, как было тошно видеть, когда «прапора» и сержанты зашибают бешеные деньги, а у тебя самого при этом на банковском счету – шиш с маслом. Короче говоря, думал, думал и придумал. Выведал через «крота» про сделку, подпряг банду отмороженных местных наймитов, ну и накрыли колонну вместе с продавцом. Надеялись, что вы увидите дым и испугаетесь, но все получилось как раз наоборот. Только сели электронику снимать, как бац! – армейский вертолет летит. Наймиты, гады, перетрусили и сразу в кусты. Ну а я осерчал и решил, что если мне куш не перепал, то и никому он не обломится. Но вы и там меня перехитрили… Правда, кое-что я все-таки сумел с вашей ракетной установки скрутить. Мелочь, конечно, по сравнению с профуканной прибылью, но и то радость. Хрен, думаю, я эту железку наймитам покажу, раз те меня в «Агропроме» бросили. Тем более что назад Игнату Галагану все равно не вернуться, а значит, деньги ему теперь позарез нужны.

– Почему тебе нельзя вернуться? – спросил Гурон. – Ты что, засветился?

– Разумеется, причем по-крупному, – подтвердил «псевдоособист». – Оружие, то, которым наймиты колонну громили, я им приволок. Вытребовал у командования под предлогом наживки, на которую якобы можно в Зоне крупную рыбу поймать. Патроны, мины, гранаты, несколько стволов – все «крапленое»… Да и миротворцы меня заметить успели. Они ж не все в «Агропроме» полегли, кое-кто и спасся…

Пока Гурон выслушивал «исповедь» Эола, Радист уселся на камень, вынул из пенала отобранную у пленника плату ЦМТ, пристроил ее на коленях и разложил возле себя комплект электроизмерительных инструментов. А затем взялся дотошно «прозванивать» на плате каждую деталь и схемы, касаясь их игольчатыми щупами и регулярно сверяясь с показаниями индикаторов. Закончив свой короткий, но всеобъемлющий тест, Радист упаковал инструменты и трофей, поднялся с камня, подошел к командиру, тронул его за плечо и показал большой палец: дескать, все в порядке – компонент исправен. Гурон довольно кивнул и снова обратился к пленнику:

– Дальше что было?

– Дальше-то?.. – Кальтер потер ушибленную скулу, после чего охотно поведал о последующих приключениях продажного особиста Галагана: – Потом меня нелегкая опять с теми наймитами свела. Недовольны они были сильно, что дело не выгорело, ну да кто ж виноват – форсмажор… Благо хоть обыскивать не стали, а поверили, что я эту электронную хренотень открутить не успел и тоже порожняком удрал. А тут как раз ваше объявление о поимке «серого» сталкера подвернулось. Наймиты меня за грудки и к стенке: мол, или помогаешь нам компенсацию за «Агропром» добывать, или прямо сейчас башку отрежем… Пришлось согласиться – а куда деваться? Но вы и там не лыком шиты оказались и положили моих подельников одного за другим. Я едва ноги унес, да потом еще раз с вашими на границе Диких Земель схлестнулся. Ну из-за этой заварухи, Гурон, я перед тобой извиняться не буду! Если бы я твоих «броненосцев» не угрохал, они бы меня на лоскуты порвали. Здесь все по законам Зоны было, без подстав.