Первоочередной задачей было названо устройство полковых конных заводов, «понеже известно всем, коим образом до сего времени при нашей кавалерии употребляемые лошади по породе своей к стрельбе и порядочному строю весьма неспособны, и такожде за малостию в нужных случаях такую службу показать не могут, какой от порядочной и доброконной кавалерии ожидать надлежит; а таких рослых и добрых лошадей из чужих краев доставать великое иждивение и труд требуется и не всегда возможно… Того ради… в нашем государстве в пристойных местах учредить и завесть новые конные заводы, чтоб впредь кавалерию нашу возможно было без покупки чужестранных лошадей своими добрыми лошадьми удовольствовать и следовательно и нашу кавалерию в доброе и к военной службе потребное и полезное состояние привесть»[1217].

Решение вопроса было поручено известным лошадникам обер-шталмейстеру гвардии полковнику К.-Г. фон Левенвольде и военному инспектору Миниха сановнику А. П. Волынскому[1218]. Свою карьеру он начинал рядовым кавалерии, в силу чего хорошо понимал специфику строевой лошади. Позднее, во время дипломатических поездок, он близко познакомился с коннозаводством Польши, Турции, Персии и с кочевым коневодством татар и калмыков. Волынский и сам был крупным коннозаводчиком: после его казни (1740) в государственную казну было взято 362 его собственные лошади. Неаполитанские, турецкие, грузинские, прусские и аргамачьи жеребцы, кобылы и жеребята были переданы в дворцовые конюшенные заводы (171 голова), прочие 175 голов ростом не менее 2 аршина и 2 вершка (т. е. выше 151 см) — в драгунские заводы; оставшиеся получили другое назначение[1219].

Волынский интересовался не только практикой коннозаводства, но и его теорией: владел обширной для своего времени иппологической библиотекой[1220] и сам писал на тему иппологии. Известна «Регула о лошадях» Волынского (1725)[1221]. Однако его главным трудом считается «Регламент, или Устав конюшенный» (1733) — первый документ, определяющий как политику Российской империи в области коннозаводства в целом, так и порядок выполнения конкретных задач на всех уровнях[1222].

С конца 1731 г. Волынский возглавил Конюшенную комиссию и Конюшенную канцелярию[1223]. В его ведении были все 12 дворцовых конных заводов (где стояли 231 жеребец и 1018 кобыл), а также организация новых заводов при кавалерийских полках. Предполагалось создать 105 новых заводов на 36 000 голов; на практике в 1735 г. было решено ограничиться намного меньшим числом (840 жеребцов и 7000 кобыл). В 1739 г. были созданы еще 10 новых заводов[1224].

Главное направление работы к концу 1730‐х гг. — выбраковка особей с нежелательными качествами и подбор оставшихся по мастям и отмасткам. Надлежит осмотреть «все конские заводы, — гласил императорский указ, — и оные разобрать по доброте и по шерстям… а именно: выбрав рослых статных лошадей, и чтоб в них природных пороков не было… а шерстьми прибрать годных к заводам вороных, карих, гнедых, бурых, вороночалых, карочалых и буланых. А прочих шерстей в заводах не держать… и которые кобылы выбраны годные к заводам будут, оных разобрать по шерстям, дабы одна шерсть с другой в заводе не мешалась»[1225]. Преимущество в разведении отдавалось «немецким, датским и прочих пород чужестранным лошадям»[1226].

Волынский работал под руководством еще одного страстного лошадника — Э. И. Бирона; говорили, что «Волынский въехал в доверие к Бирону буквально верхом на лошади»[1227]. Их совместная почти десятилетняя деятельность имела несомненные положительные результаты. На 1 января 1740 г. конское поголовье дворцовых заводов состояло из 1685 племенных лошадей не менее 12 иностранных пород (в том числе немецких — 713, неаполитанских — 478, английских — 70, испанских — 44, фрисландских — 38, датских — 17, ломбардских — 3, персидских — 46, турецких — 21, арабских — 10, берберийских — 5, черкесских горских — 11, кубанских — 229 головы). Только в старейшем Хорошевском заводе на 1739 г. стояло 14 неаполитанских, 2 английских, 2 немецких, 1 ломбардский и 1 русский жеребец и 93 неаполитанские кобылы[1228].

Началось создание казенных военных заводов. Был зафиксирован не только подъем государственного, но и некоторый рост частного коннозаводства. Итогом коннозаводческой деятельности Волынского были неплохие количественные результаты: «сим лучший порядок при заводах учрежден, и с 1734 года повелись в государстве лучшие лошади», — отмечал его современник В. А. Нащокин[1229].

Однако вопросы качества строевой лошади аннинским правительством не поднимались и, соответственно, не решались. К 1740 г. разница между кирасирскими (более массивными) и драгунскими (универсальными) лошадьми была сведена к минимуму; ввиду полного отсутствия в стране качественного конского состава, отечественных лошадей для тяжелой кавалерии достать было невозможно. Вновь говорится о негодности имеющихся строевых лошадей «не токмо для гвардии, но и для драгун»[1230].