и все это время Стас и Роберт шли, огибая многочисленные оградки. Как только вдали показались высокие арочные ворота, Роберт выдохнул, не скрывая облегчения. Он не любил кладбища, хотя не раз занимался раскопками захоронений гуннов.

Серебристая «Камри», как преданный конь, ждала на стоянке своего седока, точнее, водителя. Друг зашагал быстрее, Роберт побежал за ним трусцой, невольно вспоминая о пользе пробежек.

Стас распахнул водительскую дверь и скользнул за руль.

– Ей надо позвонить, – сказал он, доставая из бардачка телефон.

– Да я звонил уже. Недоступна. – Роберт уселся рядом, на пассажирское сиденье. – И вообще, я не видел у нее ни телефона, ни сумки. Марьяна без них была, когда в больницу побежала.

Стас набрал номер Марьяны, и Роберт издали услышал: «Абонент недоступен. Перезвоните позже». Платов сунул телефон Роберту в руку и завел мотор.

– Поехали до той больницы. Но ты все равно ей звони.

– Да звоню, звоню, – кивнул Роберт. Неожиданно телефон мигнул, оповещая, что в один из чатов пришло сообщение. – Тебе тут какое-то видео пришло.

– Видео? – Стас нахмурился, забрал телефон.

Когда он открыл сообщение, его лицо мгновенно посерело, губы сжались так, что почти исчезли.

Он ткнул пальцем в экран, и по салону машины растекся Марьянин шепот:

– Выкормыш, в два часа ночи я буду ждать тебя в воде.

Платов смотрел на экран страшными, неестественно блестящими глазами. Такого взгляда Роберт у него никогда не замечал.

Он забрал у Стаса телефон, включил видео еще раз. Марьяна шептала и смотрела мимо экрана безжизненным взглядом, она была не в себе, это точно. Ее губы еле шевелились, она не моргала, по щекам растеклись серые кляксы.

– Что это значит? – тихо спросил Роберт. – Про какую воду она говорит? Кто это снимал?

Платов повернул к нему бледное и злое лицо.

– Это снимал человек, который скоро будет трупом.

– Так, остынь… – Роберт положил ладонь Стасу на плечо, даже через одежду ощутив, как окаменели мышцы друга. – А что за вода, я не пойму?

– Для меня в Леногорске есть только одна вода. – Ладони Стаса до скрипа сжали руль. – Мы едем на Рокот.

Автомобиль сорвался с места, и Роберта вжало в сиденье.

Стас мчался по городу как безумный. Он уже выехал на мост, когда телефон снова ожил. На этот раз он разразился звонком, а на экране высветилось: «Мама». Стас взял телефон, но отвечать не спешил. Его охватил еще более сильный приступ тревоги, и это отразилось в глазах.

– Да, мам, – наконец ответил он. Что-то с минуту выслушивал от матери. – Я сейчас буду, никому больше не звони, – холодно и спокойно произнес он.

Бросил телефон себе на колени, глянул в боковые зеркала и резко ударил по газам, одновременно вздергивая ручник и выворачивая руль до упора. Засвистели шины, и автомобиль развернуло на сто восемьдесят градусов. Платов быстро выровнял руль, нажал на газ, и «Камри» понеслась по трассе обратно, в сторону города.

– Это что? Полицейский разворот? – выдавил опешивший Роберт. – Ты хочешь, чтобы нас еще и гаишники остановили?

– Юрка пропал. Мой младший брат.

– Сколько ему?

– Семь.

– Может, спрятался где? Маленькие любят прятаться.

– Может, и спрятался. Но я сильно сомневаюсь. – Лицо Стаса окаменело, от этого он казался еще более безумным, отчего по позвоночнику Роберта пробежал мерзкий холодок испуга. – У меня к тебе просьба, Роб, – сказал Платов. – Я дам тебе машину, ты съездишь до рыболова и выяснишь у него, где могила Полины.

Роберт сглотнул собравшуюся комом слюну.

– Хорошо, понял. Только машина тебе сейчас нужнее, а я сам достану, что мне нужно. Довези меня до «Колеса».

Стас бросил на Роберта колкий взгляд, но ничего не стал уточнять. До Ботанического бульвара он домчался минут за пять.

Роберт выскочил из машины.

– Если что, где тебя искать?

– Сначала я съезжу домой, выясню, что там с Юркой. Потом поеду на Рокот. Позвони мне, как приедешь. – Стас задумался на пару секунд и добавил с короткой нервной улыбкой: – Сделай невозможное, Удзумаки.

Роберт кивнул. Постоял с минуту, провожая взглядом отъезжающую «Камри», и оглянулся на неоновую вывеску станции техобслуживания. Две буквы «о» не горели и затерялись на фоне ночного неба. Отчетливо читалось слово «Клес».

Роберт направился к главным воротам.

* * *

Из тех далеких времен Роберт помнил, что раньше в «Колесе» всегда оставался дежурить слесарь. В тишине и покое он возился с автомобилями, требующими срочного ремонта, а заодно исполнял обязанности сторожа.

Часто по вечерам в «Колесе» находился и сам хозяин, сидел в кабинете наверху, выпивал и наблюдал со второго этажа через смотровое стекло за работой слесаря. Роберт надеялся, что ничего с тех пор не изменилось (здесь, в Леногорске вообще мало что менялось).

Он дернул за ручку входной двери, ведущей в основной цех. Та была заперта. Роберт громко и напористо принялся колотить в ворота, помогая себе ногой. Через несколько минут в цеху послышались шаркающие шаги. Замок щелкнул, и дверь распахнулась. На пороге возник седой мужчина в растянутом свитере и надетой поверх него синей робе, испачканной маслом и солидолом.

– Чего стучишь? – проворчал он, оглядывая Роберта и хмурясь.

– Мне нужен Сергей Дмитриевич.

– На улице ночь-полночь, нету Сергея Дмитриевича. Завтра приходи.

Слесарь потянул дверь на себя, но Роберт рывком ее распахнул, потеснил слесаря и вошел в ремонтный цех.

– Дядя! – позвал он, с интересом разглядывая обстановку «Колеса». – Приехал твой любимый племянник! Спускайся, поздоровайся!

– Совсем уже?! Чего орешь? – заволновался слесарь. Его тревожный взгляд метался с лица Роберта на широкое стекло кабинета наверху и обратно. – Нет его! Нету!

– Дядя! – не унимался Роберт, а у самого внутри екало при одном воспоминании о родственнике. – Дядюшка-а-а!

Он огляделся. В полумраке цеха стояли три иномарки. Одна – на смотровой яме, другая задрана на подъемнике, еще одна пребывала в полуразобранном виде, без колес, с проржавевшим кузовом, явно растасканная на запчасти.

– А чей это «Стид»? – Роберт указал подбородком на мотоцикл у стены. Тюнингованная «Хонда» лоснилась в свете переносных ламп, манила начищенным хромом. – Неужели дядюшкин? Я посмотрю?

Слесарь в растерянности открыл рот. И пока Роберт, прильнув к мотоциклу, ласкал ладонями изгибы руля и сиденье (а заодно проверял, есть ли топливо и ключи), мужчина понесся по узкой лестнице наверх, в кабинет начальства.

Значит, дядька все же тут, догадался Роберт. Наверняка спит в замызганном кожаном кресле в углу кабинета, а рядом, на заляпанном пальцами стекле журнального столика, возвышается опустошенная бутылка «Джек Дениелс».

Второй этаж оглушил возмущенный рык, и заспанный дядя вывалился из кабинета на площадку, загремев по рифленому металлу ботинками.

– А ну, р-руки