–Что же делать?

–Надо как-то изменить вашу внешность.

–У вас есть какие-нибудь национальные костюмы, в которых лицо человека закрыто?

–Нет.

–Может, я буду изображать врача в марлевой повязке?

–А глаза куда денете?

–Не знаю.

–У нас с закрытым лицом ходят только прокаженные.

–А что, у вас прокаженные ходят по улицам? Вы не закрываете их в больницах?

–У нас же равенство. Каждый человек имеет право на свободу, если он не совершил никакого преступления.

–Давай я буду прокаженной. И милиция побрезгает меня обыскивать.

Чунь с сомнением посмотрел на Хельгу.

–Не нравится мне эта мысль. Но раз уж других нет, хорошо. Давай так и сделаем.

Они вышли из автовокзала и зашли сначала в магазин мужских костюмов, а потом в магазин товаров для прокаженных. Теперь их было точно не узнать. Они успели как раз к отправлению автобуса до порта. Тот уже стоял на перроне с открытой дверью и включенным двигателем. Хельга и Чунь поднялись по ступенькам и заняли свои места. Когда они только подходили к автобусу из него за версту слышался шум и гам: пассажиры бурно переговаривались между собой и прощались с провожавшими. Теперь же, когда Хельга и Чунь сели, вокруг них воцарилась полная тишина. Хельга огляделась. Через полупрозрачную чадру она увидела десятки испуганных, направленных на нее глаз. Пауза продолжалась лишь несколько секунд. Потом один из ближайших к ней пассажиров истошно завопил:

–Караул! Прокаженная!

Все прочие как по команде тоже принялись вопить и бегать по автобусу, размахивая руками. Наконец, в дело решил вмешаться водитель. Он встал и во весь голос, так, чтобы все слышали, сделал объявление.

–Прошу вас, успокойтесь. А вы, товарищи прокаженные, покиньте, пожалуйста, автобус. Не надо распространять тут у нас вашу заразу. Напоминаю, что раз в неделю, с нашей станции отправляется специальный автобус для прокаженных. Следующий будет через три дня, на нем и езжайте с такими же, как вы. А сейчас прошу покинуть транспортное средство, иначе я позову милицию.

Делать было нечего. Хельга и Чунь вышли из автобуса.

Хельга укоризненно посмотрела на своего спутника.

–И это называется равенство?

–Осталось еще много темных людей, которые свое здоровье ценят выше всеобщего равенства и братства.

–Ну что, придумаем что-нибудь новенькое или пойдем пешком?

Ждать три дня было слишком долго. Других мыслей не было, поэтому Хельга тяжело вздохнула и поплелась по обочине дороги по направлению к порту. Путь занял несколько больше времени, чем она предполагала. Им несколько раз приходилось останавливаться на отдых в окрестных селениях, а то и просто на обочине. Питались они тоже едой, купленной в деревнях. Вечером, когда начало смеркаться, они дошли до уже знакомого им моста через ущелье, и сели рядом отдохнуть.

Пока они сидели, Хельга представляла себе тягач, груженый огромной ракетой, пытающийся перебраться через ущелье. Каждый раз, в ее воображении, он с оглушительным грохотом срывался в пропасть, вызывая детонацию боезаряда ракеты и ядерный взрыв и уничтожая мост, ущелье и все остальное в радиусе десяти километров. Судя по мирной картине, окружавшей ее в действительности, ничего такого на самом деле не происходило. Значит, ракета, все-таки на корабле.

Когда они подходили к портовому городу, их обогнал прокаженный автобус с веселящимися и распевающими песни пассажирами, с замотанными тряпками лицами и отгнившими руками. Наконец, показался город с видневшейся вдалеке полоской моря и большим портом. Еще два часа – и они были на месте.

Кораблей было много, в основном, мелкие рыбацкие суденышки, отправляющиеся на промысел, или уже вернувшиеся с него и разгружавшие свою добычу. Гигантского грузового судна, показанного на фотографии в газете, не было и в помине. Хельга подбежала к грузчику, работающему возле одного из суденышек:

–А что, корабль в Америку уже уплыл?

–Конечно, уплыл, еще неделю назад.

–Но я читала в свежей газете, что он только находится под погрузкой…

–Ну, пока в газете сделают статью, пока напечатают, много времени проходит.

Хельга повернулась к Чуню, подбежавшему следом за ней.

–На корабль мы опоздали. Смертельный груз движется в Америку, прямо на Гавайи. Надо срочно предупредить шефа.

Хельга достала из-за пазухи спутниковый телефон.

–Привет, шеф!

–Хельга! Где ты пропадала? Мы уже давно ищем тебя!

–Я знаю, куда отправилось ядерное оружие.

–Оружие отправилось на Гавайи.

–Что? Откуда тебе это известно?

–Бомба уже на Гавайях. Никсон позвонил нам и сообщил о том, что собирается устроить ядерный взрыв на островах. Люди оттуда уже эвакуированы. Колоссальная была работка!

–Он выдвинул какие-нибудь требования?

–Да, он хочет, чтобы ты к нему приехала. Я не могу заставить тебя направиться туда, могу только попросить. Сама решай. Ты понимаешь, там может случиться что угодно. И если ты туда не поедешь, никто тебя не осудит. Но прежде, чем ты примешь решение, я хочу сказать еще кое-что. Я когда-то говорил, что власти Тайконга беспокоит не столько пропажа ядерной бомбы, сколько риск раскрытия страшной государственной тайны. Так вот. У нас появились сведения, что тайна эта состоит в том, что похищенная ракета – не просто ядерная, она термоядерная! Гавайи находятся как раз на разломе земной коры и если Адольф приведет свои угрозы в исполнение, то воронка от взрыва будет такой глубины, что обнажится мантия Земли. В раскаленную бездну хлынет вода мирового океана и тогда произойдет повторный взрыв такой силы, что он уничтожит нашу планету!

–Я поеду туда и поговорю с ним, но у меня есть одно условие.

–Какое?

–Это должно быть мое последнее задание. Я ухожу на пенсию.

Ответа не последовало.

–Шеф, ты слышишь меня?

–Я слышу тебя. Давай поговорим об этом, когда все закончится.

–Ты уже миллион раз откладывал этот разговор. Поэтому давай поговорим об этом сейчас.

–Я предлагаю компромиссный вариант. Мы отправим тебя в отпуск. На полгода. На год. Обеспечим тебе отдых в любом отеле любой страны. За любые деньги. И мы не будем трогать Адольфа, разумеется, если он выживет.

–Нет. Я устала. Я хочу жить нормальной жизнью, завести детей и не думать, кто их будет воспитывать, если однажды я не вернусь с задания.

–Я поговорю об этом с нашим начальством. Возможно, они найдут еще какой-нибудь вариант.

–Я хочу здесь и сейчас услышать от тебя честное слово, что я больше не буду работать.

–Ты же знаешь, от меня ничего не зависит.