багажник его же собственной машины и отвезла в заброшенный сарай. – Она снова зачерпнула ложкой бульон. – Я сделала это, потому что Хесс был серийным маньяком, убившим по меньшей мере четырех женщин. Я сделала это потому, что той ночью он сам мне во всем признался, прежде чем я ударила его ножом во второй раз. Я сделала это, потому что в противном случае он гулял бы на свободе и продолжал убивать. И следующей в его списке, вероятно, была бы я.

Вив съела еще ложку супа.

– Ты так небрежно об этом говоришь.

– Потому что у меня было тридцать пять лет, чтобы со всем этим смириться. А ты сейчас только начинаешь это осознавать. – Она промокнула губы салфеткой. – Если хочешь заявить на меня в полицию, давай – я не буду тебе мешать. У меня было тридцать пять лет свободы, от которой я не получила никакого удовольствия и которой, по мнению многих, я вообще не заслуживаю. Карли, я не представляю для тебя угрозы.

Это был самый странный разговор в моей жизни. Что делать, я не знала, поэтому решила просто поесть немного супа.

– Ты сделала это не в одиночку, – отметила я. – Тебе помогали Марни и Альма.

– Нет, я сделала это сама.

Я покачала головой:

– Марни мне звонила. Рассказала про блокнот в автомате со сладостями. Именно там я его и нашла.

– А ты уверена, что это была Марни?

Я вытаращила на нее глаза. Потом вспомнила, что Марни и вправду не представилась. И звонила с незнакомого номера. Голос показался мне знакомым, поэтому я просто предположила. А потом еще слова Альмы: «Познакомься с ней. Время пришло».

Черт.

– Так это была ты? Зачем?

– Я давно не практиковалась в актерском мастерстве, но изображать голоса еще умею. Ты ведь знакома с Марни. Она – сама стихия, хоть и делает вид, что это не так. Я поняла, что притвориться ею – самый простой способ подтолкнуть тебя к каким-то действиям. Намного проще, чем если бы я говорила от своего имени. Скажи я, кто я такая, пришлось бы объясняться слишком долго. А мне просто хотелось, чтобы ты нашла мой блокнот.

– Почему?

– Потому что в нем объясняется, зачем я сделала то, что сделала. Все это там есть. Все, что мне удалось выяснить о Саймоне Хессе и его жертвах.

– Но это вовсе не означает, что в ту ночь с тобой не было Марни, – настаивала я.

– Не было. Это сделала я одна. Только я.

– Но Марни фотографировала сарай. Я нашла его благодаря ее негативам.

– Может, кто-то просто воспользовался ее камерой.

От отчаяния я вцепилась в ложку.

– Данные о телефонных разговорах. По ним видно, что кто-то – то есть ты – звонил в ту ночь в полицию Фелла. На этот звонок должна была ответить Альма, дежурный офицер полиции. Но почему-то эти данные никто толком не изучил.

– Про полицейское расследование мне ничего не известно, – спокойно заявила тетя, доедая свой суп. – В ту ночь я не звонила в полицию. Может, это сделала миссис Бейли. Она лежала в отключке у себя в номере – по крайней мере, так мне показалось. Может, она проснулась и что-то услышала, но это не кончилось ничем. Альма не приезжала в мотель той ночью, и никто из полицейских не приезжал. По крайней мере, пока там была я.

– Ты пропадала где-то четыре дня, прежде чем об этом заявили в полицию. – У меня в голове все начинало вставать на свои места. – Твоя соседка по комнате сообщила о твоем исчезновении только после того, как вернулась домой от родителей. Но Марни и Альма обе знали, что ты уехала.

– Никто не знал, что я уехала. Я убила Саймона Хесса, избавилась от тела и ушла в бега.

– Одна?

– Одна.

Ну нет. Моя тетя, весившая от силы фунтов сто десять, ни за что не смогла бы провернуть все в одиночку: донести тело взрослого мужчины до багажника, прибраться на месте преступления и придумать план на будущее. А потом еще начать новую жизнь без документов и денег.

– Кто ты теперь? – спросила я.

– Кристина Фосетт, – ответила Вив. – У меня есть водительские права и свидетельство о рождении. Я голосую на каждых выборах. Кристину я выбрала наугад, но потом Стивен Кинг написал книгу с таким же названием, и я поняла: это судьба. Ну а Фосетт – это в честь Фарры Фосетт, в юности она была моим кумиром.

И снова меня поразила небрежность в ее голосе. Но, как и сказала Вив, у нее в распоряжении было тридцать пять лет, чтобы свыкнуться с Кристиной. У меня – нет.

– Ты не могла сделать это одна, – продолжала настаивать я.

Мне не давало покоя, что после всех моих поисков я наконец сижу за столом с человеком, знающим правду, и по-прежнему ничего не понимаю.

– Тебе бы понадобились ресурсы и деньги, чтобы начать все с нуля. Чтобы получить поддельное удостоверение личности. И свидетельство о рождении. Ведь ты же не была профессиональным преступником.

– Нет, но Джейми Бланик был.

Я знала это имя. Альма рассказывала, что в ночь убийства он снимал в «Заре» номер.

– Дилер, который торговал марихуаной.

– Дилер, который знал много нужных людей и умел держать язык за зубами. – Вив откинулась на спинку дивана, и в глазах у нее мелькнула грусть. – Он умер давным-давно, так что ничего из того, чем ты тут занимаешься, уже не причинит ему вреда.

– Он был тебе дорог, – я прочитала это в ее взгляде.

Вив отвела взгляд и кивнула.

– Я о многом его просила, но он ни разу меня не подвел. Его допрашивали в качестве подозреваемого в моем убийстве, но не смогли ничего из него вытащить. Он сохранил мою тайну, хотя мог бы меня выдать, чтобы спастись. До самой его смерти я знала, что никогда не смогу ему отплатить. Он всегда будет значить для меня очень много. – Уголки ее рта вдруг изогнулись в подобии улыбки: – Ну и потом, нужно же девушке потерять с кем-то девственность, да?

Я уставилась на нее, разинув рот:

– Серьезно? Хочешь прямо сейчас об этом поговорить?

Вив позабавила моя реакция, и она тихонько рассмеялась. В этот момент она казалась даже красивее, чем раньше.

– Может, времена изменились, но в твоем возрасте я была такой же. Умная, находчивая и страшная зануда.

– Я не зануда! – Слова вырвались у меня непроизвольно. – Да и вообще, никто уже не говорит «зануда». И я не собираюсь это обсуждать.

– Я ведь была замужем однажды. – Вив отхлебнула кофе. – После Джейми. Наш