Глядя на меня со своего места, Ник молча покачал головой.

– Мы попросим фельдшера вас осмотреть. – Тон полицейского смягчился. – Вы неудачно упали, лучше проверить, все ли в порядке. Нам придется еще раз пройтись по вашему заявлению. Мисс… – посмотрел он на Вив.

– Фосетт, – ответила та. – Кристина Фосетт.

– Мисс Фосетт, буду признателен, если вы подождете вон там, пока мы не закончим с вашей племянницей.

– Конечно, офицер.

Она протянула руку и сжала мою ладонь в своей. Ее пальцы были теплыми, мои – ледяными.

– Я буду неподалеку, дорогая. Скоро мы с тобой увидимся.

Они забрали Ника. Но это был не арест: ни наручников, ни зачитывания прав, как это бывает по телевизору. Его повели на допрос, и он пошел тихо, опустив глаза. Ник Харкнесс, сын одного из самых известных убийц Фелла, мальчик, который во время убийства отцом его брата находился – а возможно, и нет – в своей спальне. Его нашли сидящим возле человека, который уже не дышал. И теперь он считался подозреваемым – нравилось мне это или нет.

Пока я отвечала на вопросы, фельдшер измерила мне давление, осмотрела шишку на голове, посветила фонариком в глаза, заставила последить за ее пальцем, пока сама водила им в воздухе и велела мне пройтись по прямой. Нет, сказала она, ребра у меня вряд ли сломаны. От боли она дала мне таблетку ибупрофена.

Казалось, допрос занял целую вечность. Да, я работала в «Вечерней заре». Несколько недель. Нет, Каллума Макрея я знала плохо, мы встречались с ним всего несколько раз. Да, Ник Харкнесс был постояльцем мотеля, хотя его имя не значилось в гостевом журнале. У него была особая договоренность с владельцем.

– А что насчет ущерба? – спросил полицейский, переворачивая страницу в своем блокноте. – Вы говорите, что проработали здесь некоторое время. Вы что-то раньше замечали?

– О каком ущербе речь?

– Наводнения, протечки, трещины в стенах, – он взглянул на меня с любопытством. – Хотите сказать, что никогда не обращали на них внимание?

Я взглянула через его плечо на мотель. Только теперь я увидела, что с балкона капает вода, как будто весь второй этаж затопило. То, что в темноте я приняла за тени на стенах, похоже, оказалось плесенью. Черной плесенью. Входная дверь была открыта, и перед ней тоже стояла вода. Когда я запрокинула голову, оказалось, что на крыше исчезла черепица, а деревянные стропила потемнели от гнили.

– Я не…

Я потеряла дар речи. Здесь больше не было ни Саймона Хесса, ни Бетти Грэхем, ни мальчика, утонувшего в бассейне, ни курильщика Генри. Мне просто показалось, или ощущение, что за мной наблюдают, теперь и вправду исчезло?

– Когда я уходила, ничего подобного не было, – заявила я.

– То же самое говорит и ваш друг Ник, – полицейский продолжал повторять «ваш друг» таким тоном, будто этот титул уже сам по себе был обвинением. – Забавно, что он так долго снимал тут номер и даже не заметил, что потолок вот-вот рухнет. Настолько сильно он был поврежден водой.

– Что?

– Да наводнение – сильное и давнее. В большинстве комнат испорчены ковры. На ресепшене тоже, хотя проливного дождя у нас уже давно не было. В некоторых несущих стенах есть трещины. На верхнем этаже все потолки в плесени. Похоже, в туалете тоже была протечка, потому что потолок там почти весь черный. – Оторвавшись от блокнота, он взглянул на мотель, будто тоже искал ответы, как и я сама. – Странно, конечно, но, наверное, вы редко заходили в номера. Как и все остальные. Никто на самом деле здесь не останавливается, да? – Он пожал плечами: – Мы не можем сказать, как это случилось. Но все действительно так.

Бетти, что же ты наделала?

Но ей необязательно было отвечать. В конце концов, это я заселила в мотель ее убийцу. Бетти придет в бешенство. И она поквиталась с этим местом по-своему.

Что касается Саймона Хесса… Я и понятия не имела, что она с ним сделала.

– Могу я забрать свои вещи? – спросила я полицейского, когда фельдшер со мной закончила. – Они на ресепшене.

Он кивнул.

– Мы попросим кого-нибудь их вынести. А потом я договорюсь, чтобы вас отвезли домой.

– Я сама ее отвезу. – Вив появилась рядом со мной и положила руку мне на плечо. – Ты не можешь вести машину, дорогая, – сказала она так, будто всю жизнь была моей тетей. – Я отвезу тебя домой.

Когда мне принесли ключи и сумку из моей машины, Вив меня увела.

– Вив, я ценю твою помощь, но я не…

– Разумеется, я не повезу тебя домой, – перебила она. – Поедем в полицейский участок и заберем Ника. Это еще не конец.

– У Каллума не было никаких видимых травм, – сказала Вив, пока мы ехали в город. – Они, конечно, проведут полное расследование, но следов нападения там не было. Чтобы знать наверняка, им придется сделать вскрытие.

– Значит, он умер? – заключила я.

– Несколько минут назад в машине скорой помощи. Официальной причиной смерти, скорее всего, будет что-то естественное, например сердечная недостаточность или легочная эмболия.

– А неофициальная причина?

– Бетти Грэхем. – Она посмотрела на меня. – Он был внуком ее убийцы. Ему не нужно было сюда приходить. Одному богу известно, зачем он это сделал. Теперь мы уже никогда этого не узнаем.

Я выглянула в окно. Интересно, что Каллум видел в свои последние минуты? И кто заманил его на второй этаж? Дедушка? Бетти? Кто-то еще? Несмотря на все произошедшее, мне стало его жаль. Похоже, он был не особенно счастлив.

– А откуда ты знаешь, что он мертв? – поинтересовалась я. – Только не говори мне, что разговаривала с Альмой Трент по телефону.

Вив улыбнулась, как будто это ее немного позабавило.

– Карли, я хранила свои секреты тридцать пять лет. Тебе нужно перестать задавать вопросы, на которые я не собираюсь отвечать.

Но я не унималась:

– Откуда ты узнала, что твоя мать умерла от рака? – спросила я.

– Что?

– Ты не знала о смерти моей матери, но о смерти своей знала. Когда я сказала тебе, что моя мать умерла от рака, ты… – Я осеклась на полуслове. – Ты не говорила, что они обе умерли. Ты сказала, что рак – это у нас семейное.

– Так и есть.

У меня упало сердце. Это было уже слишком, тем более для одной ночи.

– У тебя рак. – Мой голос звучал безжизненно.

– Он у меня был, – сказала Вив. – Но я его победила.

– А теперь?

– Тебе стоит провериться, милая, – ответила она, когда мы въехали на стоянку при полицейском участке. – Вот мы и на месте.

Нас заставили