на праздновании его именин. Ответственный офицер, специалист по фейерверкам, сказал Петру, что в девять утра, когда он покидал столицу, на улицах и вокруг казарм царило смятение из-за слухов о том, что Екатерина прибыла в город, и некоторые полки объявили ее императрицей. Больше он ничего не знал, поскольку ему приказали доставить фейерверки в Петергоф, и он покинул город.

В тот день в Петергофе было тепло и солнечно, и некоторые придворные Петра расположились около фонтанов с их прохладными струями или же гуляли в саду под безоблачным небом. Император же и его самые доверенные лица собрались у главного канала, где Петр, расхаживая, выслушивал их советы. В Ораниенбаум послали офицера с приказом расквартированному там гольштейнскому полку отправиться в Петергоф, где, как объявил Петр, он будет защищаться до смерти. Когда прибыли гольштейнские солдаты, их расположили на дороге в столицу, но, не зная о том, что им предстоит драться, они взяли с собой лишь свои деревянные винтовки для парадов. Еще одного офицера отправили в Кронштадт, находившийся в пяти милях у залива, и приказали трем тысячам человек островного гарнизона прибыть на корабле в Петергоф. Нашли форму Преображенского полка, чтобы Петр мог сменить на нее прусский мундир, который он носил. Старый Миних, пытаясь вселить в Петра немного мужества, стал уговаривать его надеть эту форму, поехать в столицу и напомнить народу и гвардии, что они приносили ему клятву верности. Гольтц дал другой совет: он порекомендовал отправиться в Нарву, находящуюся в семнадцати милях к западу, где собрались части армии, которые должны были отправиться на войну с Данией. Во главе этих войск Петр мог войти в Петербург и вернуть себе трон. Гольштейнцы, хорошо знавшие характер своего государя, прямо посоветовали ему бежать в Гольштейн, где он оказался бы в безопасности. Петр не предпринял ничего.

Между тем офицер, отправленный в Кронштадт, прибыл в крепость и обнаружил, что командование гарнизона ничего не знает о беспорядках в столице и о тревожных настроениях в Петергофе. Вскоре была доставлена еще одна депеша от Петра с приказом, отменявшим его прежнее распоряжение выслать три тысячи человек в Петергоф. Теперь он велел командованию острова охранять крепость Кронштадт во имя императора. Затем посланец вернулся в Петергоф и сообщил императору о том, что крепость принадлежит ему. Вскоре после этого адмирал Иван Талызин, командующий морским флотом России, который утром принес клятву Екатерине, прибыл в Кронштадт из Санкт-Петербурга и принял командование крепостью от имени новой императрицы. Солдаты гарнизона и команды кораблей, стоявших в порту, принесли клятву верности Екатерине.

Тем же вечером в десять часов последний гонец Петра вернулся из Кронштадта в Петергоф и принес хорошие новости, хотя теперь они были уже неверными: крепость оставалась на стороне императора. Во время этого шестичасового отсутствия посыльного ситуация в Петергофе начала ухудшаться. Свита Петра бесцельно гуляла вокруг дворца или расположилась на скамейках в парке, чтобы вздремнуть там. Гольштейнские солдаты, только что прибывшие из Ораниенбаума, полные сил, но совершенно безоружные, расположились для отражения атаки. Петр, которому сообщили, что Кронштадт на его стороне, решил отправиться на остров. Большая галера, стоявшая на якоре в отдалении от берега, подошла к пристани, и он поднялся на борт, взяв с собой многих офицеров из своей свиты. Он отказался оставить Екатерину Воронцову и настоял на том, чтобы вместе с ней отплыли шестнадцать перепуганных фрейлин.

Над заливом стояла серебристая и ясная белая ночь, и было видно почти так же хорошо, как днем. Дул попутный ветер, и примерно в час ночи заполненная людьми галера прибыла в порт Кронштадта. Подход в порт оказался закрыт «журавлем». Судно бросило якорь около крепостной стены. Петр перебрался в маленькую лодку и поплыл к крепости, чтобы отдать приказ открыть шлагбаум. Молодой офицер, дежуривший на крепостном валу, крикнул, что лодка должна развернуться, или он откроет огонь. Петр встал и откинул плащ, желая продемонстрировать свою форму и широкую голубую ленту ордена Святого Андрея. «Ты не знаешь, кто я? – крикнул он. – Я – твой император!»

«У нас больше нет императора, – последовал ответ. – Да здравствует императрица Екатерина II! Она наша императрица, и мы получили приказ никого не пускать за эти стены. Еще одно движение, и я открываю огонь!» Напуганный Петр поспешил назад к своей галере, забрался на борт и бросился в свою каюту на корме, где упал в объятия Екатерины Воронцовой. Миних взял командование на себя и распорядился следовать обратно на большую землю. В четыре утра галера достигла Ораниенбаума, который Петр считал более безопасным, чем Петергоф.

Во время высадки Петр узнал, что императрица во главе большого военного подразделения направляется к нему. Услышав об этом, Петр окончательно сдался. Он отпустил всех. В слезах он велел Гольтцу возвращаться в Санкт-Петербург, поскольку не мог больше защищать его. Он отпустил всех женщин, которые смогли уместиться в каретах, но Елизавета Воронцова отказалась покидать его. Петр лег на кушетку и не хотел ни с кем говорить. Чуть позже он встал, взял перо и бумагу и написал Екатерине письмо на французском, извиняясь за свое отношение к ней, обещая исправиться и предлагая разделить с ней трон. Он отдал это письмо вице-канцлеру князю Александру Голицыну и поручил доставить своей жене.

В пять утра через двадцать четыре часа после того, как Алексей Орлов разбудил Екатерину в павильоне Монплезир, императрица и ее армия снова отправились в путь. По дороге в Петергоф Екатерина встретила князя Голицына, который передал ей письмо. Прочитав его, она поняла, что ей предлагали лишь половину того, чем она уже владела, и заявила, что благополучие государства требовало теперь других мер и что ответа не последует. Голицын же немедленно принес клятву верности Екатерине как новой императрице.

Тщетно прождав ответа на свое первое письмо, Петр написал второе, на этот раз предлагая отречение, если он сможет забрать Елизавету Воронцову с собой в Гольштейн. Екатерина сказала новому посыльному, генералу Измайлову: «Я принимаю это предложение, но отречение должно быть сделано в письменной форме». Измайлов вернулся к Петру и, увидев, что император находится в отчаянии и закрывает лицо руками, сказал: «Видите ли, императрица хочет расстаться с вами друзьями, и если вы добровольно откажетесь от императорской короны, то сможете спокойно вернуться в Гольштейн». Петр подписал отречение, документ был составлен самым подробным образом. Он объявил, что несет полную ответственность за упадок в государстве, случившийся в его правление, и признает свою полную неспособность управлять страной. «В краткое время моего самодержавного правительства Российским государством на самом деле узнал я тягость и бремя, силам моим несогласное, чтоб мне не токмо самодержавно, но и каким бы то ни было образом правительство владеть