Они взяли его под руки, в машину свою затолкали и уехали. Даже вещей толком не собрали. Артем, едва они скрылись, поднялся на могилу, глядь – а там даже ямы нет, все цело, будто и не копано. Но кое-что ему все же досталось: вещи, что копатели бросили, и карта.

– И что на той карте? – в один голос спросили мы с Никой.

– Да вот то-то и оно. На той карте были четыре крестика нанесены. Три, по всему видать, обозначали курганы, а вот четвертый попадал куда-то на село. Артем и решил, что там клад спрятан. Долго он по селу с картой носился и в конце концов пришел к выводу, что крестик приходится на одну опустелую после войны хату. Он, недолго думая, договорился с председателем и переехал в ту хату с семьей.

– Только не досталось им клада, – усмехнулась Ганя.

– Не досталось, – кивнул и Петро. – Они весь двор и огород перекопали, под домом чуть ли не катакомбы вырыли, но то ли нет там клада, то ли не взять его просто так… Да и не принес им этот переезд ни счастья, ни богатства. Однако прожили там три или четыре поколения этой семьи, а не так давно взрослые внуки Артема собрали пожитки и в город подались. Вот потому, говорят, этой семье так и не везло, что они в том доме жили.

«Обычная деревенская байка», – подумала я, но вслух ничего не сказала, не желая обижать Петра.

– Брехня собачья, – держалась своего Тося.

– Я с тобой вполне согласен, но три поколения их семьи в это свято верили и дом не бросали, надеясь все же его когда-нибудь взять.

– Зато теперь он брошен, бери – не хочу, – засмеялась Ганя.

Я, пока Петро нас вез сюда на своем грузовике, видела в селе немало брошенных домов. Мне стало грустно. Я сюда ехала в надежде увидеть своих старых друзей, но большинство из них разъехались. Хорошо хоть, Тося с Ганей остались, с которыми играли в детстве. И Петро… Неожиданно я вспомнила: у Петра была сестра-близняшка Ольга. Как же я ее забыла! Они очень похожи, и Ольга в детстве любила прикалываться – наряжалась в одежду брата, прятала косы под шапку и выходила на улицу. И если ей удавалось кого-нибудь обмануть, она долго и заразительно хохотала. Интересно, может, она и сейчас так шутит, нацепив накладные усики? Правда, Ольгу я недолюбливала за самомнение и спесь, она характером совсем не походила на брата.

– А как там Оля поживает? – спросила я.

Петро нахмурился:

– Померла Оля.

– Как? Отчего?..

Ника толкнула меня ногой под столом, но я и сама уже поняла, что задала бестактный вопрос. Тося деликатно вмешалась, переводя разговор в прежнее русло:

– Никакого клада под их хатой нет, и вообще там ничего нет. Но, говорят, есть тут в селе некое загадочное место, правда, никто не знает, где оно. Я, знаете, историю родного села изучала…

– Да знаем! – хихикнула Ганя. – Ты уже всех достала со своей историей!

– Тебя, может, и достала, – беззлобно ответила Тося. – А вот девчата к нам только приехали…

– Так надо и их достать!

Ника, молча сидевшая в самом темном углу, придвинулась к свету, и рыжие отсветы керосинки заиграли на ее задумчивом лице.

– Рассказывай, что ты изучала, – мягко, но требовательно сказала она.

Тося победоносно взглянула на подругу – видишь, мол, чего гости желают! А вслух спросила:

– Вот как, по-твоему, село наше всю жизнь называлось?

– Краснознаменным оно всю мою жизнь называлось, – ответила Ганя.

– Ну да, это в революцию переименовали. А раньше у него было другое название – Четыре Могилы.

– Ух ты!

– Вот тебе и ух ты. Так говоришь, я всех достала?

– Но почему четыре? – удивился Тарас. – Курганов же три!

– Вот в том и дело. Где четвертый? Однако название это очень старое, упоминалось еще в каких-то средневековых летописях, не помню, там что-то с запорожскими казаками было связано. Это сейчас тут семь домов на три доски, а когда-то большое и богатое село было, казаки тут жили.

– Может, четвертый курган, или, как вы говорите, могилу, время сровняло с землей? – спросила я.

Тося мотнула головой, отчего взлетели две тоненькие белые косички:

– Не знаю. И мне хотелось бы посмотреть на эту Артемову карту! Но есть тут поверье одно… Ну вот знаете, бывают легенды, что если случится вот то или это, то либо произойдет конец света, либо настанет рай земной?

– А как про Китеж-град? – сказал Тарас. – Ну, типа когда он поднимется со дна озера, то все хорошо станет?

– Типа того.

– Слышали, – мрачно усмехнулась Ника. – В одной российской деревушке, такой же глухой, как и эта, в революцию старинный колокол в болоте утопили. Так старики считали, что если его вернуть, то вернутся старые времена. Цитирую, как сама слышала: «Тогда снова царь-батюшка придет, сельсовет и школа в землю уйдут, и пойдут девки в сарафанах по лесам ягоды собирать».

– Классно было бы! – прыснул Тарас и встал, отчего «Король и Шут» на его кофте озарились рыжим керосиночным светом и стали выглядеть совсем уж зловеще.

– Вот и здесь нечто похожее, – продолжала Тося. – Слышала я от старух о какой-то проклятой могиле. Знаете, как в нашем селе говорят о несбыточном, наподобие когда рак свистнет? «Коли Проклята могила знайдеться». То есть когда проклятая могила найдется.

– Больше тех бабок слушай, – отмахнулся Петро. – Они тебе расскажут. Какая еще проклятая могила, чья? Что будет, когда она найдется?

– Вот этого не знаю, – развела руками Тося. – Будет, говорят, что-то плохое. Смерть придет к людям, так говорили. Но я сомневаюсь, что эта загадочная могила под домом Остапенко. Они там все перерыли и не нашли.

– Ладно, – отмахнулась Ганя. – Есть она там или нет – мы проверять не станем.

Меня так уж точно не тянуло на подобные вещи.

– Уж если мы собрались в темной комнате у керосинки, то лучше рассказать что-нибудь действительно страшное, – сказал Тарас.

Петро вдруг резко помрачнел, словно тот затронул больную для него тему:

– Нечего тут страсти болтать на ночь глядя.

– А может быть, – медленно начала Ника, – есть еще какие-нибудь местные легенды?

– Страшилок захотелось?

– Страшилок, Таня, я и в Интернете начитаюсь. Легенды. Мне нужны легенды.

– Зачем? – удивилась я.

– Потом объясню, – иногда Ника умела говорить так властно, что возражать не хватало духу.

– Про фольварок расскажи, – толкнула Тося Ганю.

– А что это такое? – заинтересованно наклонилась вперед Ника.

– Фольварок? Это панское имение, помещичья усадьба, – перевел Петро. – Был тут когда-то.