Причина, по которой я заговорил о частных различиях в понимании канонов красоты в разных культурах, заключается в том, что эти различия тоже, в свою очередь, могут влиять на нашу биологическую, то есть генетическую, эволюцию. Когда культура начинает играть причинную роль в эволюционных процессах, мы называем это нисходящим эффектом.

Одним из наиболее ярких примеров нисходящего эффекта, влияния культуры на генетику, является эволюция лактозной толерантности у взрослых[274] людей, позволяющей им употреблять в пищу молочные продукты. Лактоза – это специфический сахар, который встречается только в молоке млекопитающих. Все детеныши млекопитающих переваривают лактозу с помощью фермента лактазы, однако после окончания молочного вскармливания этот фермент перестает синтезироваться. Тем не менее за последние 12–15 тысяч лет в разных человеческих популяциях произошло одомашнивание коров, овец, коз и лошадей, и связанная с этим возросшая доступность молока как нового, богатого белками и калориями источника пищи спровоцировала естественный отбор на генетические изменения, благодаря которым представители многих человеческих популяций приобрели способность переваривать лактозу, в том числе и во взрослом состоянии. Таким образом, культурная практика молочного животноводства повлияла на эволюцию человека.

Изменчивость частоты встречаемости устойчивости к лактозе в человеческих популяциях. По данным Curry (2013)

Точно так же я считаю, что культурные представления о красоте[275] и сексуальной привлекательности могут влиять на генетику признаков, определяющих внешний вид и поведение человека, – теперь уже путем полового отбора. Конечно, было бы трудно получить сравнительные данные для проверки этой гипотезы. Однако в надежде побудить биологов-эволюционистов к такого рода исследованиям я хочу предложить несколько спекулятивных, но правдоподобных идей, каким образом этот механизм может работать.

Внешний облик представителей этнических групп, принадлежащих к разным культурам, может заметно различаться, но, по-видимому, лишь немногие из этих отличий связаны с действием естественного отбора. Например, вариации в цвете кожи четко связаны с географической широтой и, по всей видимости, возникли в результате жесткого естественного отбора, с одной стороны, на более темную кожу[276] в экваториальных широтах для защиты от рака кожи или, что более вероятно, для защиты от разрушения содержащихся в коже солей фолиевой кислоты, а с другой – на более светлую кожу в высоких широтах для облегчения синтеза витамина D. С цветом кожи часто коррелирует цвет волос и глаз, поскольку все эти признаки определяются одними и теми же генами, ответственными за синтез пигментов меланинового ряда.

Однако многие другие отличия во внешности представителей разных популяций и этнических групп вряд ли можно объяснить действием естественного отбора. К таким особенностям относятся: текстура и длина волос, форма и размер носа, форма век, форма и размер ушей, прирастание мочки уха, размер грудных желез, характер отложения жировой ткани на теле женщин, степень развития волосяного покрова на лице и теле мужчин и размер пениса. Все эти признаки широко варьируют в разных географических популяциях и жестко наследуются, между тем их практически невозможно объяснить адаптациями к различным условиям обитания. Наверное, можно было бы придумать еще какие-нибудь объяснения, но я уверен, что проще найти веские аргументы в поддержку гипотезы о том, что культурные идеалы красоты способны провоцировать нисходящие эволюционные изменения в физическом облике людей.

В качестве спекулятивного примера можно рассмотреть народы островов Самоа и Гавайи, которые населяют соответствующие тихоокеанские архипелаги уже около 15 тысяч лет. По общемировым стандартам, данные популяции отличаются исключительным ростом и массивностью. Традиционно в этих культурах высокий рост и большой вес считались достойными восхищения и сексуально привлекательными. Короли и королевы этих народов славились величественностью и тяжеловесностью фигуры. Если же исходить из того, что в конкретном обществе индивидуумы, наиболее соответствующие культурным канонам красоты, имеют больший сексуальный успех по сравнению с остальными, дают большее число потомков и, возможно, приобретают больше ресурсов, то вполне логично предположить, что признаки, пользующиеся культурным преимуществом, – у полинезийцев это высокий рост и большая масса тела – будут все больше отражаться в генетическом пуле популяции. Подобным путем культурные представления о привлекательности могут привести к быстрой эволюции внешнего облика носителей данной культуры.

Другой пример проявления такого нисходящего эффекта можно увидеть в южных районах Африки, населенных койсанами – древней этнической группой, женщины которой славятся избыточным отложением жира на ягодицах, что создает очень характерный силуэт. Поскольку во многих культурах существует ярко выраженное позитивное отношение к подобным характерным особенностям сложения, неудивительно, что мужчины-койсаны считают большие, сильно торчащие женские ягодицы в высшей степени привлекательными. Конечно, в целом отложение жировой ткани находится под благоприятствующим действием естественного отбора, однако едва ли можно утверждать, что столь специфическая форма фигуры адаптивна только в одних условиях среды и ни в каких других. Скорее эволюция данной особенности телосложения является результатом совершенно субъективных сексуальных предпочтений. Вполне вероятно, что среди койсанов культурное почитание именно такой формы женского тела привело к эволюции наследуемых изменений в распределении жировых тканей на теле женщин. Иными словами, культурные предпочтения особой формы женской фигуры[277] способствовали ее возникновению.