и следовало задать множество вопросов, однако что взять с влюбленной дурочки? Я так истосковалась по Лукасу, что лишь уткнулась ему в грудь, больше ни на что сил не хватило. Не мерещится ли мне? Не сошла ли я с ума? Сердце ухало, словно колокол, по щекам текли слезы – и от счастья, и от печали, и бог знает от чего еще.

Лукас здесь! Стоит прямо передо мной – в темном костюме, с взлохмаченной шевелюрой. О, этот теплый взгляд…

Вернулся? Но как, почему?

Лукас сжал мое лицо в ладонях и улыбнулся своей прекрасной улыбкой.

– Не плачь, Рози.

Он прижался лбом к моему виску; держал меня так, словно боялся упустить.

– Все, хватит слез. Слез больше не будет…

Я ничего не видела вокруг: для меня существовал только Лукас. По залу бегали разноцветные зайчики – не до зайчиков… Лукас здесь, со мной! Обнимает меня точно так, как я желала в тот самый день в аэропорту.

Он заговорил, и мои волосы зашевелились от выдыхаемых им слов:

– С Новым годом, ангел! Боже, как я по тебе скучал…

Я схватила его за руки, сомкнула пальцы на запястьях, ощущая биение пульса под теплой кожей, и прошептала:

– Лукас… Ты здесь! Почему ты прилетел?

Он прижал меня крепче, и по спине забегали мурашки.

– Прилетел, потому что люблю. Знаешь, до того считал, что обязан оставить тебя в покое, что недостоин… А теперь готов ползать на коленях, лишь бы вернуть.

Я издала невнятный звук.

Ладони Лукаса, и без того судорожно стискивающие мои щеки, напряглись.

– Расставание далось мне тяжело. Никогда в жизни подобного не испытывал. Теперь-то знаю: я не мог претендовать на то, чтобы с тобой остаться, пока не изменю себя к лучшему.

Он потерся кончиком носа о мой. Его губы были совсем близко, обещая поцелуй, в котором я отчаянно нуждалась.

– Больше никогда тебя не брошу – если, конечно, ты меня примешь. Если согласна терпеть… – Он осторожно заставил меня откинуть голову и посмотрел прямо в глаза. – Примешь? Я тебе все еще нужен?

Ответить я не смогла – горло сдавило спазмом.

– Мне нужно многое рассказать, Рози. Многое объяснить, но… – Лукас запнулся, продолжая держать меня обеими руками. Снова заговорил, и в его голосе слышалось страстное желание, захватившее и меня тоже. – Ты мне нужна. Позволь мне вернуться, и я докажу.

– Лукас, – наконец пробормотала я, – может, ты все-таки прекратишь болтать и поцелуешь меня? Пожалуйста…

Мне не было необходимости на него смотреть: и так знала – он улыбается. А когда его губы коснулись моих, поняла, что не ошиблась. Я чувствовала всеми фибрами души его замечательную улыбку, бескорыстность, доброту, любовь и искренность – словом, все, что делало Лукаса Лукасом. Обожала каждую мельчайшую частичку его души и тела, которые заставили меня столь безнадежно влюбиться.

Он раздвинул мои губы, проник языком внутрь. Скучал, нуждался, желал… Извинялся. И я простила. Впитала его чувства, надежно сохранила их в уголке мозга, где держала все остальные ощущения, которые Лукас мне подарил, а я чуть не потеряла. Израненная душа перестала болеть, наполнилась счастьем – и воспарила.

Мы прервались, жадно глотая воздух, и встретились взглядами. Лукас смотрел на меня словно на редкую драгоценность, которую больше не желал выпускать из рук.

– Ты только что убил во мне печальную Рози-Гринча, – хрипло пробормотала я.

Он засмеялся.

– Как я тосковал, Рози! По твоим губам, по глазам, по прекрасному лицу… – Каждое его слово сопровождалось нежными касаниями – то ко рту, то к щеке, то ко лбу. – А больше всего – вот по чему.

Теперь его ладонь прижалась к груди, где сердце билось так, словно пыталось вырваться наружу и прыгнуть в руки к Лукасу.

– Знаю, что над ним не властен, и все же хочу, чтобы оно принадлежало мне. Так хочу… – Он замолчал, будто не находил слов. – Надеюсь, что вновь завладею твоим сердцем.

Я подняла руки, погладила Лукаса по лицу, откинула назад волосы.

– Ты им и без того владеешь. Так было, и так будет.

Я смотрела на него, не отводя глаз, рассчитывая, что мой взгляд скажет, насколько сильно я верю в свои слова. И только тогда поняла, что Лукас в ожидании ответа задерживал дыхание. Он шумно выдохнул.

– Хорошо… – Повернув голову, подставил щеку под мою ладонь. – Очень хорошо, иначе то, что последует дальше, вызвало бы лишь чувство неловкости.

Я недоуменно разинула рот, однако не успела произнести ни слова – из динамиков зазвучала мелодия. Мне была знакома эта песня – «Канун Нового года». Я медленно прозрела и обвела глазами зал. Вечеринка… Лина, Аарон, засыпанный конфетти пол. Первые строчки текста воспринимались, как начало новой жизни. Что же последует дальше?

Подняв глаза на Лукаса, я обнаружила на его лице те самые чувства, которые распирали мне грудь, и с трудом выговорила:

– Теперь это будет наша мелодия. Мелодия Рози и Лукаса.

Он пожал плечами и, слабо улыбнувшись, склонился к моему уху.

– Помнишь, по пути в магазин грампластинок я говорил о шансе придать значение происходящему?

У меня по рукам побежали мурашки, и я будто родилась заново.

– Вы потанцуете со мной, Розалин Грэм?

– Да, – сказала я и на всякий случай повторила: – Да, да!

Лукас обхватил меня за талию и передвинул руку выше – к затылку, запустил ее в волосы.

– Знаю, что эта песня не для медленного танца, однако не могу отпустить тебя ни на секунду.

Он снова заставил меня запрокинуть голову и поцеловал с неподдельной искренностью. Словно передал частичку души, которая раньше мне была недоступна. Я сплела руки у него на шее, притянула любимого к себе – моя очередь отдать ему то, что еще не отдала.

Лукас прервал поцелуй, скользнул губами по щеке и прошептал:

– Жаль, что мы на вечеринке… Хочу, чтобы ты сейчас принадлежала мне – и только мне. Придется подождать, ничего не поделаешь. Все равно я должен тебе многое рассказать.

Я кивнула, и он мягко закачал меня в танце.

– Расскажи… Расскажи мне все, Лукас.

– Тогда, в аэропорту, я ушел без объяснений, – тяжело сглотнув, сказал он. – И теперь прошу прощения за то, что причинил боль, за то, что создал у тебя ложное впечатление: вроде как испытывал недостаточно сильные чувства, потому и не захотел остаться. Заставил подумать: ты недостаточно хороша для меня. Никогда себя за это не прощу.

Я положила ладони ему на шею и потеребила мягкие волосы на затылке.

– Лукас, не извиняйся. Ты не должен…

Честное слово – и вправду так считала.

– Мои попытки заставить тебя осознать, что я чувствую, были слишком чрезмерными, слишком скороспелыми. Словно ведро ледяной воды на