скучала по этому. Я протянула руку, сжимая пальцами край его рубашки.

Рот ждал нас в фойе, один.

— Где Лейла? — спросил Зейн.

— В погоне за Робином. Он решил, что пора играть, и побежал наверх.

Я обошла Зейна.

— Где твой канат?

— Канат? — Рот усмехнулся. — Моя опасная лапша у меня на руке. Она не так плохо себя ведёт, как Робин. Ей потребуется минута, чтобы поймать его, поэтому я решил, что вы, ребята, можете идти вперёд и уходить. Если вы, ребята, хотите Дюпон-Сёкл, мы проверим Эйч-стрит.

— Звучит неплохо, — сказал Зейн, когда мы направились к двери.

Я думала, что это будет долгая ночь, когда мы вышли на душный июльский ночной воздух.

— Кстати, — начал Рот.

Зейн повернулся к нему.

— Я очень надеюсь, что ты не вспомнишь о чём говорил с нами Жнец.

— Нет. Знание того, что вы двое не станете родителями, не моё дело, — сказал Рот, и я нахмурилась. — Мне просто нужно кое-что сказать.

— Не могу дождаться, чтобы услышать это, — ответил Зейн.

— Я знаю, что теперь ты можешь надрать мне задницу по всему городу, — Рот прислонился к порогу двери. — Ты Падший с благодатью. Я достаточно демон, чтобы распознать, когда у меня достойный противник, но если ты столкнёшься лицом к лицу с Люцифером, ты проиграешь.

— И зная, что ты не победишь меня, это не помешало бы тебе напасть на меня, если бы ты подумал, что Лейле угрожают, — ответил Зейн. — Правильно?

— Ни на одну чёртову секунду.

— Тогда ты понимаешь, почему знание того, что я, скорее всего, умру, не остановит меня, — заявил он, и я закатила глаза. — Но моё сердце согревается, когда я знаю, что тебе не всё равно.

Рот ухмыльнулся.

— Как скажешь, Каменный.

— Ты скучал по мне, — усмехнулся Зейн. — Признай это.

Улыбка на лице Рота была короткой.

— Просто будь осторожен. Это всё, что я хочу сказать. Если ты найдёшь Люцифера первым, не дави на него. Он импульсивен и имеет склонность разрушать вещи до того, как обдумает свои действия. Он с радостью отрезал бы себе нос назло своему лицу. Если ты его разозлишь, он тебя убьёт. Он убьёт вас обоих.

ГЛАВА 28

Поиски Люцифера были похожи на игру в Ключ, если игра в Ключ включала в себя такие вещи, как привлекательный полуобнажённый Сатана, найденный с рюмкой водки в туалете тёмного, как Ад, клуба.

Мы с Зейном проехали большую часть Дюпон-Сёкл, останавливаясь в каждом баре и клубе, которые нам попадались, и одному Богу известно, почему здесь было так много баров.

Странно, но никто не спросил наши удостоверения личности. У меня было такое чувство, что это дело рук Зейна. Снова и снова вышибала или официант говорили, что наше описание звучит знакомо, сообщая, что человек, который очень похож на того, кого мы искали, действительно вошёл без рубашки. Это часто говорили нам прямо следующее «без обуви, без рубашки» на окне или двери. Затем они направляли нас к бармену, который клялся, что человек, соответствующий нашему описанию, вошёл и заказал водку с верхней полки, наблюдал за толпой, как полный придурок, а затем попросил рекомендации по другим барам, которые он должен проверить. Первый клуб, в котором мы остановились, показался мне больше похожим на экзотический танцевальный клуб, так как на танцполе было много полуобнажённых людей, но тогда я не думала, что есть унисекс-экзотические клубы. К третьему учреждению, которое вполне соответствовало бы Содому и Гоморре, мы быстро начали понимать, что, куда бы ни шёл Люцифер, его присутствие ощущалось, оставляя после себя ауру искушения, которая сгущалась.

Это происходило снова и снова. Я сбилась со счёта на десяти.

— Ты думаешь, он просто напьётся и где-нибудь отключится? — спросила я. — Потому что сколько водки он может выпить?

— Демоны не реагируют на алкоголь так, как люди. Я думаю, что ангелы такие же, — сказал он мне, будучи очень умным и всё такое.

Несколько часов спустя я увидела множество людей, вовлечённых в различные степени общественного опьянения, больше кожи и частей тела, чем мне когда-либо приходилось видеть за всю свою жизнь, и некоторые действительно в процессе создания жёстокого похмелья.

Но мы не нашли Люцифера.

Как и Лейла, и Рот. Кайман тоже пожертвовал своим «временем для себя» и присоединился к поискам, но он тоже пришёл с пустыми руками. Очевидно, Люцифер был разборчив, и я могла оценить тот факт, что у него были стандарты и всё такое, но я устала и была голодна. Как будто умирала с голода.

Вот так мы и оказались на крыше соседнего здания. Я сидела на краю, свесив ноги в никуда, и с удовольствием жевала чизбургер с картошкой фри. Зейн получил сэндвич с жареной курицей — фу, из которого он немедленно избавился от булочки и просто съел куриную грудку, прежде чем мы добрались до нашего укрытия на крыше.

— Есть ли причина, по которой ты чувствуешь потребность поесть на самом краю крыши? — спросил Зейн, запрыгивая на выступ.

Я отправила в рот жареную картошку.

— Вид на город с высоты птичьего полёта.

Он опустился на колени рядом со мной, спрятав крылья.

— И что ты видишь в городе отсюда?

Я прищурилась, поднимая своё питьё.

— Многочисленные… идентифицируемые пятна.

Я сделала глоток и посмотрела на него. Лунный свет освещал его лицо. Ранее он собрал волосы в гладкий узел.

— Но держу пари, ты всё прекрасно видишь.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Я думаю, ты хотела прийти сюда, чтобы я мог жить на грани сердечного приступа каждый раз, когда ты передвигаешься.

Я ухмыльнулась.

— Может быть. Хочешь жареную картошку?

— Нет.

— Да ладно тебе. Это просто тонко нарезанная углеводная палочка.

— Нет, спасибо.

Во всяком случае, я предложила картошку фри, прищурившись и целясь ему в рот.

— Это вкусное, солёное добро, — я ткнула его в уголок губы. — Оно хочет, чтобы ты его съел.

— Я сомневаюсь, что фри — единственное, что хочет быть съеденным мной.

Моё лицо вспыхнуло.

— Что за гадость ты предлагаешь.

— Угу, — Зейн поймал меня за запястье, чуть повернув голову. Он взял картошку и стал медленно её жевать. — Счастлива?

Я кивнула.

Его глаза встретились с моими, ярко-синие, светящиеся в лунном свете, когда его язык скользнул по кончикам моих пальцев, сметая кристаллы соли.

— Вкусно.

— Да, — прошептала я, желудок восхитительно сжался.

Он поцеловал подушечку моего пальца, его горящие глаза всё ещё удерживали мои.

— Я люблю тебя, Тринити.

У меня перехватило дыхание в груди. Я никогда не устану слушать, как он это