– Детка, это тяжело для всех. Я звонила твоей маме, когда с момента Женечкиной смерти прошло уже несколько месяцев, но потом мы потеряли связь. Мне понадобился не один год, чтобы вырваться из кошмара, в который превратилась наша жизнь. Дима был сильным и как мог старался поддерживать меня, – призналась несчастная женщина. – Да, Бог забрал у нас единственного ребенка, но мы нашли в себе силы жить. Мы путешествуем, смотрим мир, побывали в разных странах, видели много достопримечательностей.

Мне захотелось броситься в ее объятия и хоть на долю секунды забрать это страшное горе, которое она столько лет хранила в своем сердце.

– А вы не думали о том, чтобы родить еще одного ребенка? – этот вопрос вырвался у меня сам собой, и, только озвучив его, я поняла, насколько это было нетактично с моей стороны.

– Раньше хотели. Несколько лет Ира пыталась забеременеть, но не получилось. Значит, так суждено, мы не в силах противиться Божьей воле. Поэтому приняли решение жить для себя, – спокойно ответил Дмитрий Алексеевич.

Все, что я услышала, никак не укладывалось в голове. Родители, потерявшие единственного сына, смогли пережить это страшное горе, смогли вернуться к нормальной жизни и снова получать от нее радость. А я?

Я оказалась в капкане собственного подсознания и чувствовала себя мышью, загнанной в угол. С момента той ужасной трагедии прошло двадцать два года, а моя боль ранила так сильно, словно это случилось только вчера. И я не могла понять, как справиться со своими мучениями и последовать примеру этих мужественных людей. Мне было стыдно за то, что спустя столько лет я оказалась в положении, из которого не видела выхода.

Больше мы не возвращались к этой теме. Я рассказывала о своей работе, о поездках в детский дом, и мы вместе смотрели наши детские фотографии. Вместе вспоминали те прекрасные времена, когда мы с Женей были детьми, и даже смеялись над забавными моментами, чего я не могла и представить всего несколько часов назад, когда звонила в их квартиру, как зомби.

Несмотря на то, что я не видела родителей Жени больше двадцати лет, рядом с ними я чувствовала себя как дома, и это было так удивительно.

Когда я уже собиралась уходить и мы вышли в коридор, чтобы попрощаться, я обняла каждого и спросила:

– Можно я еще как-нибудь к вам заеду?

– Конечно! Это такое счастье для нас, что ты снова есть в нашей жизни! Спасибо тебе, золотце, – со слезами на глазах сказала Женина мама. – Можешь приезжать, когда захочешь, мы всегда рады тебе!

В горле снова застрял ком, и я поняла, что не смогу ничего ответить. Я крепко обняла ее и не отпускала несколько секунд. Никакие слова не могли выразить мои чувства в тот момент. Я попрощалась и быстро вышла из квартиры, пытаясь глубоко дышать. Я не могла больше выдавливать из себя вежливые реплики, не могла смотреть на этих добрых людей, переживших такое горе, и находиться рядом с ними.

В ушах стоял шум, перед глазами все плыло.

На пошатывающихся ногах я дошла до машины. Трясущимися руками с трудом открыла дверцу, села на пассажирское сиденье и молча уставилась в лобовое стекло, чувствуя, что близка к очередному приступу. Я была слишком поражена и раздавлена открывшимися осознаниями и не могла произнести ни слова. Все сосредоточилось только у меня внутри. Саша ни о чем не спрашивал, хотя я чувствовала на себе его взволнованный и жалостливый взгляд.

Через несколько минут я повернулась к нему, уткнулась носом в его футболку, и у меня началась истерика. Больше невозможно было держать эти эмоции в себе, иначе они бы вскоре меня разорвали.

– Поплачь, малыш, – успокаивающе прошептал Саша. – Станет легче.

Когда мои рыдания наконец иссякли, я подняла на него глаза, погладила по щеке и тихонько попросила:

– Отвези меня домой, пожалуйста.

Мне хотелось вернуться в свою квартиру, лечь в кровать и закрыться от всего. Хотя бы на время. Саша коротко кивнул, не уговаривая поехать к нему. Просто выполнил мою просьбу, потому что чувствовал, что я нуждалась в этом.

Мне хотелось остаться один на один со своими воспоминаниями. Слишком сложным был этот день и слишком много всего свалилось на меня за короткое время.

Прошлое разматывалось словно клубок, обрастая все новыми подробностями. И я все еще не могла с ним свыкнуться, хотя делала для этого все возможное.

* * *

Через час я лежала в кровати без всякой надежды на сон и прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Мелькнула мысль, что всего неделю назад я была абсолютно счастлива: мы с Сашей возобновили отношения, симптомы невроза отступили, а новая должность в агентстве нравилась мне с каждым днем все сильнее. Тогда мне казалось, что это конец мучений – дальше будет только светлая полоса, а тревоги, страхи и болезни останутся в прошлом. Как же я ошибалась!

Меня по-настоящему шокировало, что Женины родители смогли справиться с этой бедой, а я нет. С тех пор, как мне открылась правда о моем детстве, я терзалась мыслями о том, что если такое случилось со мной, то каково сейчас должно быть им? А оказалось, что у этих людей все совсем по-другому: у них есть жизнь, есть настоящее, которому они научились радоваться. Они, как здоровые люди, пережили горе во всех его фазах, и в результате к ним пришло смирение. А я застряла, и это пугало меня все сильнее. У меня не хватило сил принять смерть лучшего друга, который был частью меня. Не просто близким человеком, а тем, без кого маленькая Алиса не могла и не хотела представлять свою жизнь. Тогда и появился мой главный страх – потерять того, кто мне дорог.

«Мне нужно выйти из этого замкнутого круга, чего бы это ни стоило. Я не могу продолжать существовать в мире как призрак и словно наблюдать за своей жизнью со стороны, – именно сейчас, в этот вечер, мне, похоже, надоело бояться. – Я хочу справиться с собой. Хочу, чтобы отпустила боль, которая мучает меня беспрерывно и мучила всю жизнь, но я предпочитала прятаться от нее. Я должна пересилить себя и продолжить то, что начала».

Поток мыслей нарушила вибрация мобильного – пришло сообщение от Киры: «Я улетаю в Прагу на четыре дня, не теряй меня. До тебя же теперь не дозвониться. Целую!»

«Отличной поездки, жду фотографий и скучаю», – быстро напечатала я в ответ.

Это было правдой. В последние дни я не могла общаться ни