Ты сама себя слышишь хоть? Напарник!.. Запасливая ты, Аська. Такую запасливость нечасто встретишь. Я понимаю, когда на двух стульях сидят, сам практикую, но когда на трех!.. Парней так много холостых на улицах Саратова… — прогундосил Кот и снова налил по полной.

(Что, опять пить?)

Сказал бы я тебе, да язык не поворачивается. Короче, прошу по-человечески, по-доброму — оставь Митьку в покое. Или давай думай быстрей, нервы-то не железные.

И вот тут дело доходит до песочницы и я начинаю тихонько всхлипывать. Кот вскакивает, суетится, баевскую футболку мне подает — нос утирать…

Аська, ну ты что… Я же как лучше… ну перестань… Выпьем и забудем, лады? Ты пойми, мне Митька как брат, а ты воду мутишь… Съездила бы домой недельки на три, маму проведать. Поразмысли на досуге, как бы нам реогранизовать этот рабкрин, будь он неладен…

И так далее, и тому подобное. Я молчу, Кот разглагольствует, время идет.

Хочешь по-чесноку? Только без обид? Ты, конечно, девчонка хоть куда, но Митьке другую надо. Тихую, милую, домашнюю. Чтобы на сторону не смотрела. А ты, Зверева, оторва. Дома у тебя вон что делается — проходной двор. Скажи еще, что я не прав! Опять кого-то принесла нелегкая…

Стук в дверь, повторный, кажется. Входит Митька и сразу ко мне.

Кот, ты сбрендил?! Говорил, не наливайте ей! Девчонка, а все туда же. Водку хлещет, чтобы вам, дуракам, показать, что ни в чем не уступит. Не подходи, убьет — вот как это называется.

Ася, ты-то чем думала? Ну ладно Кот, он же неандерталец, у него там мозговая косточка, и та проспиртована, но ты!.. Давай, Котяра, дуй отсюда, пока я добрый. Сам дойдешь?

Митя, говорю я, Митя… Как здорово, что ты пришел… Я и правда назюзюкалась.

Вижу, улыбается Митька, ты хорошая-прехорошая, и язык заплетается. Наконец-то.

Митя, мне Кот все мозги выполоскал, ничего не соображаю… Ты не подумай, он от чистого, такскать, сердца. Он у нас как дитя, истину глаголет. Тебя спасти хотел.

От кого спасти-то? Уж не от тебя ли? А что, пора?

Давно пора. Я теперь все знаю, Митька, продолжаю я решительно, и про спортивный режим, и про то, как ты жене послания строчил, пока я пребывала в уверенности, что вылечила тебя от несчастной любви. Как говорится, пишите письма. Сейчас соберусь — и к маме, только на этот раз навсегда. А ты, Митенька, живи как жил. Капитань.

Ладно, это я сам решу, без посторонней помощи, отвечает Митя. А вот ты, Аська, без посторонней помощи даже до дивана не доберешься. Погоди, сейчас разложу и баиньки. Утро вечера мудренее.

Как это, говорю, не доберусь. Очень даже доберусь!

Встаю, пытаюсь найти баланс, боковым зрением вижу одну чашку, другую, причем уже в замедленном падении, потом доходит звуковая волна, весьма характерный звук… Значит, и правда разбила. И это Митька меня обратно на стул усаживает. Кажется, так.

На счастье, говорю. Что-то у меня с ним не складывается.

Где у тебя веник? За дверью? — спрашивает Митька. Сиди, не падай, я сейчас.

Возвращается с веником. Вижу, что смешно ему, а чего смешного? Ну разбила, с кем не бывает! Подбираю ноги и смотрю, как он подметает осколки. Коротко стриженый затылок, так и хочется потрогать. Не иначе, Кот его машинкой облагородил, предварительно встав на табуретку, нет, не иначе. Рукава рубашки подвернуты, а руки… боже мой, какие руки красивые… фиг с ними, с бицепсами-трицепсами, часто ли ты видела, чтобы и ниже локтя тоже были — вот такие!.. Чуть длиннее, чем по канону, как будто он еще подросток… а ладонь широкая, мужская… Заглянул под шкаф, не попало ли туда… я бы не стала, кому оно, под шкафом, мешает?

(Митька, вот это, наверное, счастье и есть?)

Митя собирает осколки на совок, уходит, опять возвращается. Я смотрю на него, рот до ушей. Видок, наверное, глупее не придумаешь. А что мне еще остается делать? Только на нем взгляд и фокусируется.

Приметила, значит, слона?

Ладно, там в сервизе еще четыре должно быть, говорит Митя. Ну и что мне с тобой делать, Ася Александровна?

Побалакаем, говорю. Не хочу спать, хочу всю правду. Расскажи мне, Митька, когда я тебя первый раз увидела, ни черта не помню. Помню только, что лицо твое до боли знакомым показалось, и я весь свой внутренний каталог перерыла в поисках соответствий, но ничего не нашла. Может, актер какой?.. Нет, вроде не актер… и не одноклассник… и не рок-звезда… Ты вообще кто? С какой планеты?

О, да у нас вечер воспоминаний!.. (Митька смотрит на меня скептически, доходят ли его реплики или можно не стараться.) Рассказать могу, конечно, если надо. Вышел я после матча, вся кодла встречает, на подоконнике пиво пьет. И там — ты. Волосы на солнце, лица не видно… Подошел поближе — все разглядел. У тебя были такие рваные джинсы, что сразу захотелось взять иголку и заштопать. И по попе, чтобы в следующий раз сама штопала.

Чтоб ты понимал… это я нарочно… это идеология хиппи… мэйк лав нот во… перевести или сам догадаешься?.. А потом? Что было потом?

А потом ты сказала — присоединяйся, у нас море пива.

Господи, ну и дура. И про веселые пузырьки небось тоже?

Тоже. Я сразу понял, что мне тебя слушать — не переслушать.

А дальше?

Дальше пошли гулять, день был теплый. Пока мы обсуждали пиво и все такое прочее, впередиидущие приняли решение возлечь на газоне и позагорать, что мы и сделали, помнишь?

Не-а. Даже удивительно. Я же люблю загорать на газоне. И ты всю дорогу мне внимал?

Нет, конечно. Я отключился. Смотрел. У тебя очень смешно кончик носа двигается во время разговора. Как будто ты отдельно, а он отдельно.

Знаешь что, Митенька…

Знаю, знаю. Все, что ты собираешься сказать — чистая правда. Я такой.

Ты даже не представляешь, какой ты… Ты… ты…

(А придумать ничего не могу. И на стуле сидеть больше не получается. Сейчас встану и сделаю то, что хочется, а не то, что надо, можно или нельзя.)

Аська, что ты делаешь, щекотно. Ну щекотно же, смеется Митя. В ГЗ топят будь здоров, ты перегрелась. Тебя надо в душ, да под холодную воду, но боюсь, не поможет.

Митька, бормочу я, почему на твоей рубашке столько пуговиц… и, главное дело, мелочь такая, не слушаются… у меня, между прочим, с мелкой моторикой все в порядке… шью, вяжу, починяю примус, то есть эти, как их, диваны… а тут ты со своими пуговицами… откуда взялся?

Не знаю, что со мной такое приключилось, вдруг, без предупреждения, как будто рябь побежала по поверхности и ум патиной покрылся, помутился — и все, и мышления нет, а есть один только Митька, прекрасный, как изваяние работы Фидия.

Впрочем, Фидия тоже нет, он тоже выдумка

есть только теплый мрамор плеча, облитый июльским солнцем, и я, девушка из Московской области, которой по-хорошему надо бы под ледяной душ, только это, Митенька, и в самом деле не поможет, хоть головой в сугроб