— Нужно всё-таки сходить за штопором, — сказал Лёша, вытирая руки полотенцем, — твои друзья принесли вина. Ты уверена, что не устала?

— Нет, — ответила я, вставая и поправляя простенькое цветастое платье из хлопка, — всё в порядке.

Он подошел ближе. Его запах пьянил, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Я подняла глаза и прижалась к стене. Его руки скользнули по моей спине, горячие губы прижались к моим губам.

Волна желания тотчас прокатилась по всему телу. По поверхности кожи побежали мурашки. Я готова была немедленно сорвать с него одежду и слиться воедино.

Из гостиной раздались нетерпеливые голоса.

— Нас зовут, — подсказала я, отстраняясь.

— Пойдем, — тяжело дыша, согласился Тимофеев и прикусил губу.

— Никогда не брей бороду.

— Она тебе нравится?

— Ужасно колючая, — призналась я и провела ладонью по его щеке, — и ужасно заводит.

Лёша оперся рукой о стену и, наклонившись, поцеловал меня в лоб.

— Штопор, — произнесла я, поймав его взгляд, — возьми у Сени в квартире. Ключ в коридоре. С красным брелком.

Он кивнул. Мне показалось, что я растворяюсь в его глазах. Тону, растворяясь, словно в океане.

— Давайте скорее, — крикнул Артем.

В комнате было светло, царила приятная атмосфера. Мы подошли, взяли бокалы и чокнулись с оглушительным звоном. Даниил так старался, что нечаянно пролил половину шампанского на ковер. Катя от души рассмеялась и предложила всем присесть.

Отпив глоток, Тимофеев передал свой бокал мне и поспешил за штопором.

— А где Кирилл? — спросила я, присаживаясь на край дивана.

— Это жуткая история, — прыснула со смеху Катя.

— Что смешного? — обиделся Даниил, облокотившись на стол. — Это трагическая история. До сих пор не могу прийти в себя.

Донских почти неуловимо поморщился, разглядывая его, но я перехватила этот взгляд и улыбнулась. Следователь не выражал открыто своего отношения к подобным жеманным сиропчикам, но спиной к ним предпочитал не поворачиваться. Я покачала головой, пожурив его взглядом.

— К Дане приехала мама! — пояснила подруга.

— Обязательно всем рассказывать? — надул губы сосед.

Катя хлопнула его по плечу.

— А что в этом такого?

— Расскажи, — попросила я.

— Короче, — перебил Даниил, — мама не в курсе про нас с Кириллом. Он не привык скрывать такое, а у меня родители… они из другого теста, понимаешь? В общем, я так трухнул сегодня от неожиданности, что попросил Кирилла пожить у Кати, пока мама погостит у нас. И он собрал свои вещи и ушел.

Даниил уныло сгорбился и вздохнул.

— Так это ни шиша не смешно, — хмыкнула я, поправив подол платья.

— Вот именно, — подтвердил сосед и картинно закатил глаза.

— И где он сейчас?

— Временно поселился у Кати.

— Ого! Значит, иди и мирись, пока он совсем не уехал.

— Легко сказать! — возмутился сосед. — Он поставил мне ультиматум! Я должен всё рассказать родителям. А я такого в страшном сне представить не могу.

Я сделала небольшой глоток и, прочистив горло, поставила бокал на стол.

— Тебе придется решить, чего ты больше боишься: реакции родителей или жизни без Кирилла. По-другому никак.

Даня задумался. Катька погладила его по спине. Донских, беззвучно выдохнув, поспешил вернуться к шахматной партии с Артемом. Я встала, закрыла окно и направилась к двери.

— Что-то Тимофеев заблудился.

— Сейчас вернется, — бросила Катя. — Может, поедим?

Мужчины закивали.

Открыв дверь, я вышла в подъезд.

— Садитесь за стол, я быстро.

На площадке было тихо. Лампочка, покрытая толстым слоем пыли, освещала лишь лестничный пролет. Преодолев несколько метров, разделявших наши квартиры, я дернула дверь в квартиру брата на себя.

В ту же секунду чья-то огромная ручища схватила меня за грудки и, буквально как пушинку, резко и грубо втянула внутрь.

— Это ты, — прорычал громила, схватив меня за шею своей огромной лапой, и обнажил кривые, пожелтевшие от табака зубы в дерзкой усмешке.

От резкой боли я на секунду зажмурилась.

Мужчина держал меня словно тряпичную куклу, больно сдавливая горло грубыми, шершавыми пальцами. Дверь за мной захлопнулась. В коридоре Сениной квартиры было темно.

От страха и боли я широко распахнула глаза, пытаясь поймать ртом воздух. Колени подкашивались.

Незнакомец наклонился, рассматривая с интересом моё лицо. В уголках его губ запеклась пена, нос был расплющен и горбинкой направлен в сторону левого уха. Он дохнул на меня смесью табачного дыма и гнилых зубов.

Меня едва не стошнило.

— Вот так совпадение! — его голос вдруг приобрел мощь громовых раскатов.

— Что там у тебя? — вдруг донеслось из гостиной.

Голос второго незваного гостя был неприятно визглив, но явно принадлежал мужчине. Я почувствовала, как внутри у меня всё сжалось.

Бугай разжал пальцы, освободив мою шею, и грубо толкнул в освещенное пространство гостиной.

Ноги отказывались слушаться.

Едва я оправилась от внезапного испуга, как на меня обрушился новый удар: на диване, сложив руки перед собой, сидел Тимофеев, к его виску было направлено дуло пистолета. Державший оружие высокий сухощавый тип смотрел на меня в упор и ухмылялся.

— Садись, — верзила со сломанным носом подтолкнул меня к стулу и, с силой надавив на плечо, усадил.

Я села, задыхаясь от страха, не в силах даже пошевелиться. Сердце отчаянно билось в груди. Осторожно окинув помещение взглядом, я поняла, что квартиру обыскивали. Возле моих ног валялись бумаги, квитанции, личные документы брата. Книги были разбросаны по всему полу, вероятно, незнакомцы надеялись найти что-то между страниц. В проходе стоял матрас: они не поленились перетрясти и кровать вместе с постельным бельем.

Я подняла глаза.

Лёша сидел прямо передо мной. Он был похож на дикого зверя, готовящегося к прыжку. Выражение его лица было сосредоточенным, на лбу пролегла напряженная складка, на шее пульсировала вена. Тимофеев напряженно всматривался в моё лицо, лихорадочно обдумывая возможные дальнейшие свои действия. В его глазах я прочла тревогу. Не за себя, а за то, что эти гады могут причинить мне боль. Он готов был разорвать их в честной схватке, но его останавливал лишь пистолет, прижатый к виску.

— А вот и наша курочка, — ощерившись, произнес костлявый тип со стволом.

Мужчина был одет в дешевый свитер, серые брюки и стоптанные туфли, щедро обмазанные кремом для обуви. Серые волосы, зачесанные назад, лицо, покрытое рытвинами, и блеклые, ничего не выражающие, стального цвета глаза.