Я догадалась, где видела его раньше.

Эта сволочь преследовала нас на серой «Шкоде» от аэропорта. А тот, что с бороной вместо носа, уже мелькал однажды на фотографии вместе с Усиком. Бурцев присылал её Артему. Стало быть, незнакомцы были его подручными или вроде того.

— Теперь ты станешь разговорчивее, — ухмыльнулся долговязый, потрясая пушкой.

Он обращался к Тимофееву, но тот не мог видеть его противного рта с тонкими губами синюшного оттенка. А значит, не слышал и никак не среагировал. Лёша сидел, тяжело дыша, и не шевелился. Я видела, как с каждой секундой нарастает гнев в его глазах.

— Или, может, ты нам скажешь, куколка? — наклонившись к моему лицу, усмехнулся носатый.

Он недвусмысленно подмигнул, заглядывая мне в глаза. В отличие от своего напарника, верзила был одет в новенький спортивный костюм известного немецкого производителя. Вышедшие из моды широкие штанины напрочь убивали всякую эстетику этого ансамбля, а фирменные кроссовки на его ногах давно нуждались в чистке.

Я молчала, хотя уже догадывалась, что они хотят от меня услышать.

— Будь послушной девочкой, — бугай протянул руку и, собрав волосы с моих плеч, откинул их назад.

Возле моего уха что-то щелкнуло.

Затаив дыхание, я осторожно повернула голову вправо. Это был складной нож. Он опасно поблескивал в руке мужчины, не суля мне ничего хорошего. Мои руки похолодели.

В то же мгновение Лёша в бешенстве дернулся на стуле, но был вынужден сесть обратно: дуло больно воткнулось в его висок, отклоняя голову набок.

Я видела, как в такт сбивчивому дыханию нервно вздымается его грудная клетка.

Холодное лезвие коснулось моей шеи. Мужчина неторопливо и осторожно провел им от моего уха до горловины платья, желая добиться нужного эффекта. Я чувствовала, что не могу унять дрожь. Меня колотило, как в тридцатиградусный мороз. Верзила не сводил взгляда с Тимофеева, наслаждаясь тем, как тот закипает от бессильной ярости.

— Малышка, — шепнул он, обдав меня волной удушающей вони, доносившейся из самых глубин его желудка.

Я еле сдержала рвотный позыв и прокашлялась.

— Ты должна мне помочь, — продолжил он, зацепив ножом тонкую ткань платья. — Скажи-ка папочке, где находится то, что мы ищем?

— Что? — выдавила я, задыхаясь от страха, чувствуя, как нож упирается ниже ключицы.

— Ох, что же с твоим голосом? — усмехнулся он, прижимаясь своей щекой к моей, и бесстыдно заржал.

От страха и неприязни я застыла, втягивая голову в плечи. Тимофеев покраснел, остервенело сжимая кулаки, и подался всем телом вперед. Его опять остановил пистолет, напомнивший о себе, врезавшись в висок.

— Такую шейку попортили, — прошептал громила, разглядывая меня. — Жаль, очень жаль. Она мне так нравится.

— Что вам нужно? — воскликнула я, пытаясь совладать с душившим меня гневом.

Мне даже показалось, что мой голос прозвучал уверенно, бесстрашно и без присущей ему с некоторых пор хрипоты.

Мужчина тотчас бросил на меня жесткий взгляд. Его рука скользнула к моей шее и резко рванула в сторону горловину платья. Ткань с треском порвалась, обнажая мои грудь и плечи. Растерзанное платье опустилось и повисло, цепляясь за одни лишь локти, открывая их бессовестным глазам бретели кружевного бюстгальтера нежно-розового цвета и почти прозрачную ткань чашечек, через которую виднелись соски.

— Нет, — одними губами произнесла я в сторону Тимофеева, готового броситься на обидчиков, и съёжилась, прикрывая глаза.

— Где документы? — прорычал верзила, присаживаясь на корточки напротив меня.

Он бессовестно пожирал глазами мою грудь. В его глазах блестел огонек возбуждения, крылья покорёженного носа жадно вздувались, с шумом пропуская воздух наружу. Протянув руку к моему затылку, негодяй бессовестно забрался ею в волосы и дернул, привлекая моё лицо к себе. Он почти касался моих сжатых губ, и от этого прикосновения меня бросало в холод.

— Вы здесь ничего не нашли и не найдете, — пытаясь отдышаться, выдавила я, — потому что никаких документов не существует.

— Врешь, — вякнул костлявый.

— Ольга сама мне в этом призналась, — простонала я, чувствуя, как тип со сломанным носом с силой тянет меня за волосы. — Она обманула вас.

— Я тебе не верю, — заявил носатый, упирая мне лезвие ножа прямо промеж грудей.

— Давай-ка позвони ему, — нетерпеливо скомандовал долговязый, — спроси, что нам с ними делать.

Громила заворчал под нос, но нехотя все же поднялся на ноги.

Достав телефон, он набрал номер и отчитался кому-то о произошедшем. Голоса говорившего мне не было слышно.

— Ясно, — закончил разговор носатый и спрятал телефон в карман.

По спине пробежала дрожь. Вероятнее всего, ему приказали убрать нас. К чему им ненужные свидетели? Я судорожно пыталась придумать, как нам выбраться из этой переделки, перебирая в голове возможные слова и хитрые уловки, которые могли бы подействовать на незнакомцев. Но казалось, что всё это будет тщетным.

Верзила повернулся ко мне и бросил взгляд, полный сожаления. Он опустил глаза на мои оголенные плечи, спустился к груди и хмыкнул. Очевидно, бугай жалел, что упускает возможность позабавиться с хорошенькой молодой девицей. Или придумывал, как лучше и без лишнего шума лишить меня жизни.

Я дышала, стараясь не поддаваться панике.

Только он открыл рот, чтобы озвучить уготованную нам участь, как позади него раздался хрип.

Успев отклониться назад, Тимофеев перехватил руку долговязого и хлестко врезал ему в подбородок. Тот отшатнулся и тут же получил новый удар в корпус. Пистолет, вылетев у него из рук, описал дугу и приземлился за диван.

Увидев это, громила сорвался с места и бросился к Лёше. В его руке блеснул нож. Мужчина сделал выпад, пытаясь нанести резкий удар в живот Тимофееву, но тот, сумев уклониться, сделал рывок и схватил его за руку.

Крючконосый был явно крупнее сыщика и не собирался сдаваться. Он повалил его на пол и усилил давление на руку, в которой был зажат нож. Лезвие смотрело прямо сыщику в лицо.

Тимофеев упирался, отчаянно стиснув зубы. Они барахтались по полу, пока Лёша не оказался сверху и не начал выкручивать руку, вынуждая громилу выпустить нож.

Увидев, что второй незнакомец все еще корчится на полу, я вскочила и молнией ринулась к дивану в поисках пистолета.

Пришедший в себя тощий мужик, хрипя, как бешеная псина, вцепился руками в мою ногу. Я рухнула на пол, путаясь в обрывках собственного платья. Сухощавый пополз вперед, намереваясь раньше меня достичь дивана.

Перед глазами мелькнула его перекошенная от гнева физиономия. Он навалился сверху, и я закричала, поражаясь силе собственного голоса, еще пару часов назад способного лишь на хрип. Размахнувшись, мужчина вдруг нанес мне сильный удар в голову. Едва успев увернуться, я все же почувствовала его мощь, кулак зацепил самую макушку.