улики, — ухмыльнулся Парнелл. — Я и не уничтожил бы, если бы носители подставляли только его зад.

Даже если бы Линдси могла схватить нож, ее пальцы так онемели, что она не удержала бы его в руках. Ее надежды таяли с каждой секундой. Выхода нет. Но… если Бекка доставит Анселя домой целым и невредимым, оно того стоило.

Стоило. Только… Мучительно медленно горе наполняло ее сердце. Последние несколько часов вчерашнего дня она была… счастлива. Зандер любит ее, и она никак не ожидала такого подарка. Она никогда не видела его таким довольным, таким открытым.

Сейчас же ей предстоит умереть. Что он подумает, узнав, что ее убили? По щеке скатилась слеза. Боже, Зандер, мне так жаль.

— О, смотри, эта шлюха плачет, — Моралес перевернул ее, стащил с нее пальто и рывком поднял на ноги. — Ты еще будешь умолять меня перед смертью.

Когда она обмякла в его руках, он расставил ноги шире, чтобы удержать вес ее тела.

Не думая, она ударила ногой вверх, прямо по яйцам.

Вопль, с которым он упал на колени, был ужасно приятным. Она отшатнулась, зная, что заплатит за эту выходку, но…

Кулак Парнелла врезался в ее щеку, и она полетела на пол.

Снова.

Как ей надоело все время падать. И это было больно. Больно, больно, больно. И становилось еще больнее.

Она чувствовала, как ее дух крепнет от боли, даже когда всхлипывала и плакала. На душе у нее было спокойно. Она сейчас умрет. Она знала это. Приняла. Что бы она ни сказала или ни сделала, они будут убивать ее так мучительно, как только смогут.

Тонкий голосок внутри нее кричал о том, что она хочет жить. Но Линдси цеплялась за спокойный и неприступный центр души. Ее отец, казалось, говорил ей: «Будь как скала, Линни. Будь как гранит».

Жестокие руки сорвали с нее фланелевую рубашку, оставив в одном лифчике.

— Время поговорить, сука, — сказал Парнелл. — Время заплатить за то, что ты сделала с моим братом, — он коленом прижал ее левую руку к полу. Когда он посмотрел на нее сверху вниз, в его глазах была ее смерть.

Он вынул нож из ножен и поднял его так, что узкое лезвие сверкнуло в свете одинокой лампочки над его головой.

— Где ты спрятала флешки моего брата?

Если он заставит ее говорить, то узнает, что у Стэнфелда есть улики, и ему, возможно, удастся сбежать. Она не хотела, чтобы оэтот урод вышел на свободу. «Заставлю его убить меня, прежде чем заговорю. Подтолкну его и покончу с этим», — договорилась она сама с собой.

Она дважды пыталась заговорить, но слова застревали в горле.

— Иди к черту.

— Боже, ну, и тупая же ты, — он провел ножом по мягкой коже ее живота, и она почувствовала лишь ледяной ожог.

Когда он поднял лезвие, она увидела кровь… и боль превратилась в полосу огня.

— Нарежу тебя на кусочки.

— А как же я? — рыкнул Моралес. — Я тоже хочу, — он вытащил пистолет и направил на нее. — Прострелим ей колено — и она заговорит.

— Она раньше кровью истечет, идиот, — Парнелл снова провел лезвием по животу. Еще одна полоса боли.

Линдси стиснула зубы, цепляясь за остатки мужества, а боль лишь нарастала. Невыносимая, сдавливающая ее разум и крепость ее духа.

После четвертого пореза она закричала.

****

Де Врис пытался держать себя в руках, чтобы не ворваться в домик. Но… эти звуки. Он заскрипел зубами. Твою мать, он и прежде слышал крики.

Но не такие. Тогда от боли кричала не его Линдси.

Шторы были плотно задернуты. На окнах решетки, защищавшие от медведей. Очень тихо де Врис осмотрел дверь. Дверных петель не видно, значит, она открывается вовнутрь. Наверное, чтобы снежный занос не мог помешать ее открыть. Слава, блин, Господи.

Он поднял пистолет вверх и приготовился.

Мастерсон возник у него за плечом и тихо произнес:

— Дай я…

Копы.

— Это моя женщина, — де Врис простучал ботинком снег, пока не добрался до земли. Перенес вес на эту ногу. Размахнулся правой и ударил по двери рядом с замком. Толстая дверь треснула, но не поддалась. Блин. Он ударил еще раз. Наконец, она распахнулась, и он влетел внутрь.

Пуля попала в бронежилет, и у него перехватило дыхание. Еще одна врезалась в него рядом с первой.

Один враг стоит и стреляет из пистолета. Другой — на коленях рядом с Линдси, в его руках нож. Не обращая внимания на стрелка, де Врис дважды выстрелил в голову тому, кто держал лезвие.

В комнате раздались выстрелы — копы перестали мять сиськи. Стрелявший парень упал, де Врис не видел его лица.

Он продолжал идти вперед, хотя в его ушах звенело. Блять. В районе ребер болело так, словно в него врезался грузовик. Жгучая боль поднималась вверх по плечу. Он спрятал свой «Смит энд вессон» 1911, прижал локоть к боку и подался к Линдси.

Его охватил неведомый ему прежде страх. Повсюду была ее кровь. Глаза закрыты, лицо серое, как пепел. Нет. Блять, нет. Он прижал два пальца к сонной артерии и… почувствовал ее пульс. Слишком быстрый, но сильный. Оказывается, он все это время задерживал дыхание и, наконец, выдохнул.

Линдси пошевелилась и застонала, нахмурившись. Господи, он хотел еще раз пристрелить того ублюдка. Она моргнула. Когда увидела его, на ее глазах навернулись слезы.

— Ты пришел? — хрипло спросила она.

— Черт, да, — он с трудом удержался, чтобы не сжать ее в объятиях. Но на ее животе было много кровавых порезов, некоторые из которых были настолько глубокие, что сильно кровоточили. — Она истекает кровью! — заорал он. — Диксон, тащи сюда…

— Я здесь, — Диксон упал на колени рядом с ними, уже вытаскивая необходимое из аптечки. — Черт, подруга, ты же знаешь, как я не люблю кровавые игры, — он натянул латексные перчатки, накрыл порезы бинтами и прижал их.

Линдси зашипела от боли и тихонько прошептала:

— Ой.

Блять,