— Ой, Гюс, у тебя пятно на носу! — Окса попыталась сменить тему. — Да ладно, шучу! Ну, сейчас куда лучше, когда мама дома, пусть и не выздоровевшая до конца. Ну, а папа, ты ж его знаешь! Не отходит от нее ни на шаг. А видел бы ты Фолдинготов! Драгомира в порядке исключения разрешила им спуститься к нам, и они суетятся как… как…

— Как Фолдинготы! — подсказал Гюс.

Окса впервые за эти дни расхохоталась от души.

— Да, именно! Они совсем пошли вразнос, и изъясняются так, что ой-ей! Но это хорошо, что они тут, мама их обожает, и я тоже. Они нас изрядно веселят и умеют быть полезными.

Чуть помолчав, Окса спросила:

— А… МакГроу?

— МакГроу? Уф… Спросил, где ты, прикинь. Можно подумать, он по тебе скучает! А так ничего особенного, такой же, как всегда. Подлей не бывает, как говорит твой папа. Ну, а так по тебе скучал еще кое-кто…

Гюса перебило появление Мерлина Пуакассе, испустившего при виде Оксы громкий восторженный вопль. Он тоже подскочил к ней и чмокнул в щеку, неумело, но искренне.

Окса, снова заалевшая от такого проявления внимания, задалась вопросом: «Да что с этими двумя? Они что, пари заключили, что ли?»

Но если бы она удосужилась поглядеть на расстроенную физиономию Гюса, то тут же поняла бы, что ни о каком пари и речи нет. Возможно, этот «кое-кто», что тоже по ней скучал, вовсе не тот, о ком она подумала…

Как и сказал месье Бонтанпи, недельное отсутствие никак не сказалось на успеваемости Оксы. Гюс каждый день ей пересылал по электронной почте классное и домашнее задание, и она быстро наверстала пропущенное. Все учителя отнеслись к ней с пониманием и спрашивали о здоровье мамы.

МакГроу же, к сожалению, ничуть не поменял своих обычных манер и оставался таким же пренебрежительным и ядовитым.

— О, а вот и наша дол-го-ждан-на-я мадмуазель Поллок вернулась! — изрек он, издевательски выделяя каждый слог. — Неделя отсутствия из-за того, что один из родителей лежит в больнице! Что же будет, если вы сами заболеете? Надо полагать, год будете отсутствовать, не меньше…

По классу пробежал возмущенный ропот. У Оксы буквально перехватило дыхание.

После того, как Гюса отсадили на заднюю парту, она сидела одна. Девочка почувствовала, как Курбето-пуко плотно сдавил ей запястье. Потому что сказать, что она взбесилась — это было не сказать ничего!

Окса сунула руку в сумочку и нащупала Гранокодуй. Ее так и подмывало достать трубочку. Хорошенькая порция Кожезуда или Спутанки отучит этого наглого МакГроу иронизировать!

Курбето-пуко сжал ей руку еще сильнее, и Оксу словно окатил прохладный ветерок; она почувствовала, как сжигающий ее изнутри гнев постепенно стихает. К тому же она подготовила маленькую месть, так, на всякий случай… Месть вдвойне приятную, поскольку в ней не было ни грамма магии. И МакГроу, сам того не подозревая, только что предоставил ей отличную возможность ее осуществить.

Дождавшись, когда он начнет писать на доске, Окса подняла руку.

— Месье?

МакГроу удивленно оглянулся, глаза его метали молнии.

— Да?

— Месье, то последнее задание, которое вы нам давали, там что-то странное, — с невинным видом заявила девочка. — Мне кажется, вы перепутали абсциссу с ординатой. В том виде, что вы нам дали, задача не имеет решения…

Повисшая мертвая тишина была словно налита свинцом. Сидевший на «камчатке» Гюс принял окончательное решение навсегда отказаться от надежды когда-либо вбить в голову своей подруги хоть толику здравого смысла.

Предвидя грозивший вот-вот обрушиться на класс катаклизм, одни ученики закусили губу, а другие предусмотрительно опустили глаза.

Окса пристально смотрела в глаза МакГроу. Это было трудно, но она твердо решила, что ни за что не отведет взгляд первой. И в этом ей помогала куча разных мыслей. Очень четкие картинки: Лучезарная Малорана, жертвующая собой ради Драгомиры, мужчина с гниющей рукой, корчащийся от боли, пламя, вырывающееся из Хрустальной Колонны Эдефии, мама на носилках. Пусть последняя картинка и не имела отношения к Эдефии, она придала девочке больше храбрости, чем другие. МакГроу задел ее больную маму, и этого Окса ему простить не могла!

Учитель порылся в своих записях и вытащил листок с пресловутой задачей. Быстро перечитал, но Окса была уверена в своей правоте, и не сводила с него взгляда. Наконец он поднял голову и уставился на девочку своими чернильно-черными глазами.

— Какое счастье, что у нас есть блистательная мадмуазель Поллок, чтобы отслеживать ошибки учителей! Может, мне стоит уступить вам свое место? — холодно произнес МакГроу. Его узкие губы побелели от ярости.

— Но, месье МакГроу, я не учитель, мне всего тринадцать лет! — с ироничной ноткой в голосе ответила девочка. — Я просто хотела убедиться, что речь идет об ошибке, потому что иначе было непонятно, только и всего!

— Ваши одноклассники уже наверняка все исправили. Уверен, что еще до вашего вмешательства все заметили ошибку, поскольку ее довольно трудно не заметить, — ледяным тоном закрыл тему МакГроу.

Окса одарила его насмешливой ухмылкой, отметив, что все схватились за пеналы и листочки, чтобы исправить условия задачи и попытаться быстренько найти решение. Эта суета и провокационная улыбка Оксы не ускользнули от внимания МакГроу, и в результате все оставшееся от урока время его глаза метали молнии в юную ученицу.

Не стоит и говорить, какую овацию ей устроили на перемене одноклассники… Ученики «Водорода» торжествовали: в очередной раз Окса Поллок сумела подложить свинью ненавистному МакГроу!

Девочка едва успела увернуться, чтобы ее не подхватили на руки и не понесли, как триумфатора, поскольку эта победа вовсе не вскружила ей голову, а всего лишь на некоторое время изгнала тревогу.

— Мне надо позвонить домой, узнать, как там мама. Я ее утром не видела. Схожу за мобильником, я забыла его в шкафчике.

— Хочешь, я пойду с тобой? — торопливо предложил Гюс.

— Да нет, не стоит. Я быстро.

Коридор был пуст, все находились на залитом солнцем дворе. Окса забрала свой мобильник и позвонила домой. Драгомира тут же взяла трубку и успокоила внучку: Мари нынче утром чувствует себя хорошо, даже сумела пройти несколько шагов, опираясь на руку Павла! Похоже, Червикулы сотворили чудо!

Окса, успокоившись, закончила разговор. Однако когда она обернулась, облегченная улыбка испарилась с ее лица: перед ней стоял Варвар! Буквально в двух шагах!

— Так-так! Да это же моя любимая малявка! Похоже, ты не такая храбрая без своей свиты сопливых дебилов, а? — развязно протянул он.

— Не такая храбрая, как кто? — ядовито уточнила Окса, массируя запястье, которое сдавил Курбето-пуко, вынужденный действовать второй раз за утро.

— Давай-давай, придуривайся дальше, мадмуазель Я-делаю-все-лучше-других! Если ты думаешь, я не знаю, кто ты есть… ты что себе вообразила? Ты совсем не такая сильная, как считаешь, ты даже мизинца моего отца не стоишь! Он запросто может тебя размазать по стенке, тебя и твою семейку!