— Ой-ёй-ёй! Юная Лучезарная повстречала несчастный случай! Здоровье испытывает огромные проблемы в семье, полоса черная как чернила идет, и мелодрама вся в разгаре!

Фолдингота принялась громко всхлипывать, а ее компаньон поспешил помочь Павлу вести Оксу.

— Упритесь ручкой грациозной вашей о голову мою, амбиция моя — стать тростью вам!

— Спасибо, Фолдингот. А где мама?

— Изволит восседать она на кухне, компании там вашей ожидая, — ответила Фолдингота, громко шмыгая носом.

— Сюда! — раздался голос Мари.

И Окса с отцом действительно обнаружили ее на кухне, сидящей за столом с чашкой ароматного чая.

— А вот и ты, наконец! — воскликнула Мари. — Как ты себя чувствуешь, детка?

Окса, прежде чем ответить, обняла мать, поморщившись от боли, и сначала захотела выяснить, как дела у нее.

— Все нормально, уверяю тебя. Но обо мне поговорим потом, объясни лучше, что с тобой произошло!

— Упала и сломала ребро, — с трудом ответила Окса.

Ей было больно дышать. Скривившись, девочка попыталась дышать как можно поверхностнее.

— Ребро сломала! — всполошилась Драгомира. — Не шевелись, у меня есть то, что нужно! — Она вскочила со стула, и ее каблуки быстро процокали по лестнице, ведущей на второй этаж. — Ничего не говорите! Ничего не делайте! И вообще не шевелитесь! Подождите меня!

Донесся шум суматохи, и через несколько минут Драгомира вернулась с маленьким бокалом в руке.

— Давай-ка снимем бинты, — она жестом предложила Оксе прилечь на диван в гостиной.

— Хочешь поставить ей Остеоклейку? — поинтересовался Павел, увидев бокал в руке матери. — Давненько я их не видел… Хорошая идея! С помощью этой штуки, Окса, ты быстро поправишься!

— Ну, если это столь же эффективное средство, как Червикулы, я тебе настоятельно рекомендую, солнышко, — сказала Мари.

Драгомира открыла маленький горшочек и вытащила оттуда большого ярко синего слизняка длиной сантиметров десять, толстого и склизкого. Очень толстого, и очень склизкого…

Окса вскрикнула от отвращения, и тут же вскрикнула снова, уже от боли, вызванной первым криком.

— Я буду… Ты будешь… — пробормотала она.

— Ты отлично умеешь спрягать глагол «быть», лапушка… — улыбнулась Драгомира. Слизняк вяло извивался у нее в пальцах.

— Я должна буду съесть эту мерзкую штуку?! — Окса с трудом сглотнула.

Ответом ей было всеобщее веселье. Драгомира с Павлом расхохотались, Фолдинготы, фиолетовые по самую макушку, покатывались со смеху, отчаянно колотя себя по бедрам.

— Съесть Остеоклейку? Мысль эту удалите от вашего желудка, Юная Лучезарная! Остеоклейку не едят, и не ест она никого. Починкой будет она для кости вашей!

— Это правда, ба?

— Чистая правда!

— Значит, ты мне ее вколешь, как Червикулы, да? Не хочу! Нет-нет-нет! — переполошилась Окса, представив на секундочку размер шприца и иглы, необходимых для подобной инъекции.

— Не переживай, внученька! Все гораздо проще!

Драгомира положила ладонь на лоб девочки, а второй ладонью приложила к ее телу мерзкого слизняка, прямо на то самое место, где было больнее всего и где сломанное ребро ходило под покрасневшей кожей.

Окса брезгливо отвернулась, но потом любопытство взяло верх, и она рискнула посмотреть вполглаза.

Глаза слизняка раздулись, покрываясь серными прожилками, и он начал выделять огромное количество слюны: под его склизким туловищем в большом количестве стали появляться пенистые пузыри, тут же впитываясь в кожу девочки.

— Видишь, Остеоклейка действует, как сильный компресс, — объяснила Драгомира, чуть надавив на заерзавшего слизняка. — Его слюна ускоряет сращивание костей. Кожа впитывает ее как губка. Так что через несколько часов твое ребро будет как новенькое!

— Эта штука с ума сведет любого врача! — заметила Окса.

— Верно, детка, — подтвердил отец. — Так что в ближайшие несколько дней мы будем старательно уклоняться от встреч с представителями медицинских кругов, во избежание неудобных вопросов…

— А ответы? Представь себе ответы! — развеселилась Окса. — «Мое сломанное ребро? А, ну да, я утром сломала ребро, но это уже давно прошло, знаете ли!»

Девочка засмеялась, и тут же скривилась: боль-то пока никуда не делась… Нужно было ждать несколько часов с прилепленным к боку синим слизнем, мерзким и слюнявым…

— Да, не стоит привлекать внимание врачей, они и так уже задают слишком много вопросов из-за меня…

И Мари объяснила Оксе, что ее состояние улучшилось со скоростью, далеко не соответствующей медицинским прогнозам: склеротические бляшки на ее нервных узлах исчезали с удивительной быстротой, совершенно невероятной с точки зрения медицины. Кстати говоря, с учетом обширности поражения, причина которого до сих пор не была известна, Мари, по идее, не должна даже была пальцем ноги шевелить, не то, чтобы ходить, даже с такой мощной поддержкой, как Павел и Драгомира.

— Ну, значит, да здравствуют Червикулы! — весело провозгласила Окса со своего дивана. — И да здравствует Остеоклейка! Тебе надо это запатентовать, ба, станешь королевой Фарминдустрии и мультимиллиардершей!

— Наверняка! — кивнула, улыбаясь, Бабуля Поллок. — С тем, что мы умеем делать, Абакум и я, мы могли бы создать целую империю. Но нас это никогда не интересовало. Мы сохранили дух, свойственный большинству наших в Эдефии: мы работаем, потому что хотим, по мере надобности — не больше, и не меньше — и не злоупотребляем нашими возможностями. Это основной принцип!

— Ну, далеко не все его придерживаются… — неожиданно заявила Окса, помрачнев.

— Ты говоришь об Ортоне? Ну… МакГроу? — поинтересовалась мать.

— Да…

— Ты хочешь сказать, что твоя травма как-то связана с ним? — Павел резко поднялся с кресла.

— Да… То есть, не совсем… У него все те же шуточки, уже почти привычные… Это с его детьми у меня сегодня возникли проблемы… — призналась Окса, опустив голову.

— ЧТО?!

Все присутствующие несказанно изумились. Драгомира, схватившись за сердце, прикрыла глаза, чтобы переварить сногсшибательную новость. Мари вскрикнула, а Павел, стоя у нее за спиной, гневно сжал кулаки. Лицо его исказилось, выдавая тревогу. Взрослые переглянулись, а потом дружно уставились на Оксу.

— Его дети? Ты хочешь сказать, что дети Ортона здесь? В колледже? — выдохнула Драгомира.

— Помните Варвара? Я вам о нем уже рассказывала… — напомнила Окса, сообразив, что своим заявлением сильно выбила семейство из колеи.

— Тот крупный грубый парень, который к тебе пристает, и которого ты как-то окатила водой с помощью водяных шаров? — тут же уточнила Драгомира. — Ты хочешь сказать, что он — сын Ортона-МакГроу?