– Нет никаких мыслей насчет цели нападения? – быстро спросил Богарт.

– На основании только что завершенного дополнительного анализа мы пришли к выводу, что целью станет что-либо символическое. За очень короткое время мир стал совершенно другим. Разгорается новая холодная война, и в то же время по всему Ближнему Востоку возникают все новые горячие точки. К власти в странах наших союзников приходят фашистские движения, и весь мир становится пороховой бочкой. Поэтому, если честно, нельзя исключать никакие возможности. И если атака последует и мы установим источник, нам не останется ничего другого, кроме как ответить на нападение. Ну а уж это запустит цепочку событий, которые приведут к самым негативным глобальным последствиям.

– Армия согласна с такой оценкой, – кашлянув, сказал адмирал Говард.

– Как и Государственный департамент, – добавил государственный секретарь.

– Вы пригласили нас сюда, поскольку, несомненно, считаете, что ваши тревоги связаны с нашим делом, – озвучил очевидный вопрос Декер. – Откуда такая уверенность?

Чарльз оглянулась на президента, и тот кивнул. Повернувшись к Амосу, она сказала:

– Потому что все перехваченные переговоры велись на арабском языке, за исключением одного слова.

– Какого слова?

– На самом деле это фамилия.

– Какая фамилия? – спросил Богарт.

– Дабни.

– Я должна позвонить маме, – сказала Джеймисон, когда они вернулись домой.

– Зачем? – удивился Декер.

– Ты и вправду ничего не понимаешь? – изумленно произнесла она. – Я только что встретилась с президентом!

– Алекс, это совещание было закрытым. Ты не имеешь права рассказывать о нем кому-либо.

Джеймисон с сомнением посмотрела на телефон.

– Быть может, я что-нибудь навру и скажу, что мы с ним просто случайно встретились?

– Ты случайно встретилась с президентом Соединенных Штатов? Где? На заправке? Или в «Макдоналдсе»?

Алекс опустила телефон.

– Пожалуй, ты прав.

Сняв куртку, Декер повесил ее на крючок у двери.

– Дабни, – сказал он.

– Понимаю. Все это очень странно. Услышать арабскую речь, а затем его фамилию… Бред какой-то.

Усевшись на диван, Амос закинул ноги на кофейный столик. Джеймисон устроилась на боковой спинке дивана.

– Интересно, Мелвин и Харпер встречались еще раз?

– Да, я удивлен, что она не подняла эту тему на совещании в Белом доме. Президент наверняка также ломает голову.

Джеймисон ткнула его в плечо.

– Ты же прекрасно понял, что я имела в виду.

– Мне просто не нравится вот так бесцеремонно лезть в чужую жизнь.

– Но ведь для большинства людей, Декер, жизнь в значительной степени состоит как раз в том, чтобы бесцеремонно лезть в чужую жизнь!

– Только не для меня.

Алекс вздохнула.

– Сегодняшнее совещание кардинально все меняет. Я хочу сказать, если в ближайшем времени неминуема атака на нашу страну, мы должны как можно быстрее раскрыть эту загадку.

Декер закрыл глаза.

Джеймисон недоуменно уставилась на него.

– Ты что, собираешься отключиться? Если так, я просто ухожу к себе и ложусь спать.

– Отлично. Спокойной ночи.

Сбросив его ноги, преграждавшие ей дорогу, Джеймисон подсела к нему и сказала:

– Проклятие, Декер, ты не хочешь поговорить со мной?

– Алекс, что ты хочешь от меня услышать? – Амос посмотрел на нее, не скрывая своего недовольства.

– Наша страна вот-вот подвергнется атаке. Как мы собираемся этому помешать?

– Я как раз думаю над этим. Я работаю над этим. Но я не волшебник.

– Однако все считают тебя волшебником, и я в том числе. Ты способен творить чудеса. Это просто поразительно! И ты никогда не ошибаешься.

– На самом деле я ошибаюсь постоянно. И я не машина, черт побери. Так что если ты опасаешься, что небо рухнет на землю, не жди, что я решу эту проблему.

Порывисто встав, он схватил свою куртку и направился к двери.

– Декер, подожди, я не хотела…

Но Амос уже захлопнул за собой дверь.

Сбежав вниз по лестнице, он шагнул в ночную прохладу и пошел, выдыхая в воздух маленькие облачка пара.

Декер злился, и ему это совсем не нравилось. Он понимал, что на самом деле Джеймисон сделала ему комплимент, выразив вслух полную свою уверенность в его способностях. Но он ощущал давление нависшей над ним задачи. Нужно предотвратить атаку на страну. Даже в своем изменившемся состоянии, перестав воспринимать очевидные реалии поведения в обществе, Декер прекрасно сознавал, что поставлено на карту.

Это было совсем не то же самое, что простым полицейским следователем в маленьком городке в Огайо ловить местных преступников.

«Не так давно я жил в картонной коробке. И вот теперь должен стать спасителем страны… Что произошло, твою мать?»

Засунув руки в карманы и опустив голову, Декер шел вперед.

Дойдя до реки, он остановился и окинул взглядом широкую водную гладь.

В ней отражались его мысли: черные, мутные, глубокие.

В этом деле необходимо от чего-то оттолкнуться. За что-то зацепиться. Отдельных частей слишком много, и как только ему начинает казаться, что он что-то нашел, все разваливается, сметается прочь новыми обстоятельствами.

Это делается умышленно? «Они хотят, чтобы мы постоянно откликались на меняющуюся ситуацию?»

Закрыв глаза, Амос сосредоточился на бегущих кадрах воспоминаний. Ему пришло в голову, что этот процесс чем-то напоминал работу художников-мультипликаторов, последовательно рисующих чуть отличающиеся между собой изображения персонажа, чтобы заставить его двигаться.

Что ж, Декер очень надеялся на движение вперед.

Он решил начать с самого начала.

В который уже раз.

И тут его осенила одна мысль.

Связанная с недвижимостью.

Он набрал номер, и после третьего гудка ответила Файя Томпсон, партнер Уолтера Дабни.

– В чем дело? – сказала она, после того как Декер представился.

– Я просто хочу выяснить одну вещь.

– Послушайте, я по горло занята адвокатами и федеральными следователями, и у меня нет времени…

– Если вы окажете сотрудничество следствию, вам это зачтется, – перебил ее Декер.

Он услышал, как Томпсон вздохнула, после чего сказала: