– Откуда у вас эти сведения?

– То есть?

– Кто вам это сказал?

– А… Женщина из опеки, которая устраивала Джоуи к нам. Это она мне все рассказала. Она расстроилась не меньше моего.

– Значит, Джоуи должны были взять в приемную семью, но, когда приемные родители узнали о том, что мальчик неизлечимо болен, они отказались его усыновлять.

– Совершенно верно.

– У вас есть история болезни Джоуи?

– Да.

– Я понимаю, что вы не имеете права раскрывать нам фактические подробности его заболевания. Но вы можете сказать, когда ему был поставлен диагноз «лейкемия»?

Похоже, эта просьба смутила Палмер, но тем не менее она все же заглянула в компьютер. И снова у нее на лице появилось изумление.

– Ничего не понимаю! Это же какая-то бессмыслица! Ума не приложу, как это я раньше не догадалась…

– О чем? – спросила Джеймисон.

Ей ответил Декер:

– Онкологический больной обязательно проходит курс лечения – особенно ребенок, у которого впереди вся жизнь. Учитывая то, какая у Джоуи стадия лейкемии, диагноз ему, вероятно, был поставлен еще несколько лет назад, он прошел весь спектр лечения, прежде чем было вынесено заключение, что больше ему уже ничем не помочь. И только после этого он попал сюда. Так что пара, захотевшая «усыновить» Джоуи, давным-давно должна была знать про его болезнь. И у нее не было никаких оснований отказываться от «усыновления».

– Совершенно верно! – возбужденно промолвила Палмер. – Совершенно верно!

– Это очень хороший хоспис, – сказал Амос, оглядываясь по сторонам. – Частный. Каким образом его мог позволить себе сирота Джоуи?

– О… ну, супружеская пара, о которой я говорила, в них все-таки было что-то человеческое. Они платят за пребывание Джоуи здесь.

– Значит, они оплачивают счета за пребывание в хосписе ребенка, которого они не «усыновили», и притом не навещают его, – сказала Джеймисон. – В этом есть смысл?

– Нет, если взглянуть с одной стороны, – сказал Декер. – Но если взглянуть с другой стороны… Как вообще Джоуи сюда попал? – спросил он у Палмер.

– Его поместила сюда та семейная пара. Она оплатила счет и выбрала место.

– Значит, Беркшир и Дженкинс появились здесь тогда, когда Джоуи уже был в хосписе.

– Да, совершенно верно. Вскоре после этого, но первым был Джоуи.

– И Беркшир сама вызвалась ему читать?

– Да.

– Как она вообще узнала о том, что он здесь?

Этот вопрос озадачил Палмер.

– Точно не могу сказать. Помню, Анна пришла ко мне и спросила, есть ли у нас дети. Сказала, что хочет поднимать им настроение.

– Не сомневаюсь в этом. И единственным ребенком у вас в тот момент оказался Джоуи?

– Ну да. Вообще-то дети в хосписе – большая редкость. Но все же такое бывает, к сожалению.

– Правильно, – согласился Декер.

– Как я уже говорила, то обстоятельство, что эта пара оплачивала пребывание Джоуи здесь, отчасти компенсировало то, что она его бросила.

– Ну, можете больше не тешить себя иллюзиями.

– Как это? – удивилась Палмер.

– У вас есть имена и адрес?

– Это конфиденциальная информация.

– Боюсь, я вынужден настоять на своем.

– Почему?

– Потому что эти люди использовали ваш хоспис для передачи украденной секретной информации врагам нашего государства. Если вам этого недостаточно, мы можем получить ордер на обыск и к вам нагрянет спецназ. Решать вам.

Верхняя Массачусетс-авеню, ведущая в Мэриленд. Район зарубежных посольств и огромных старинных частных резиденций. Здесь неловко смешивались между собой старые деньги и новые доллары. Если твоя стоимость не измеряется девятизначными цифрами, тебе здесь делать нечего.

И такой квартал непривычен к появлению полиции, если только речь идет не об официальном визите какого-нибудь иностранного сановника в сопровождении эскорта с флажками на капоте.

– Ладно, Декер, надеюсь, ты прав, твою мать, – нервно произнес Богарт.

Он, Миллиган и Джеймисон сидели в машине напротив тюдоровского особняка тридцатых годов, обнесенного высокой каменной стеной с чугунными воротами.

– Я тоже очень на это надеюсь, – сказал Амос.

– Что ж, за работу!

Выйдя из машины, они приблизились к особняку.

– Все на месте, – сказал в рацию Богарт. – Все точки прикрыты?

Услышав ответ, он кивнул.

– Отлично.

Они подошли к воротам, и Росс ткнул кнопку домофона. Послышался скрежещущий звук, но ответа не последовало. Богарт снова нажал кнопку – с тем же результатом.

– ФБР! Пожалуйста, откройте ворота!

И снова ответа не было.

– Мы из ФБР. Пожалуйста, откройте ворота, иначе мы будем вынуждены открыть их силой!

Ничего.

– Никого нет дома? – задумчиво произнес Богарт. Оглянувшись, он снова достал рацию. – Давайте сюда таран.

Через минуту с ревом подъехал грузовик, из которого выбрались двое спецназовцев в полном снаряжении. Они выгрузили из машины гидравлический домкрат на тележке.

– Ломайте ворота! – распорядился Росс.

Спецназовцы подкатили домкрат к воротам, установили его на опоры, и один из них нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Выдвинувшийся вперед поршень ударил по воротам в самую середину. Они распахнулись.

– Вперед! – сказал в рацию Богарт.

Выскочивший из грузовика отряд спецназа устремился к особняку. С противоположной стороны сотрудники ФБР перелезли через ограду и оцепили здание.

Богарт, Миллиган, Декер и Джеймисон следовали по пятам спецназовцев. Они добежали до входной двери. Командир спецназа постучал по дереву и объявил о присутствии ФБР. Ответа не последовало.

– Ломайте дверь! – приказал Богарт.

Домкрат подняли на крыльцо, и тот одним точным ударом вышиб дверь. Спецназовцы ворвались внутрь.

В огромном особняке было много мест где спрятаться. Однако долго искать не пришлось.

Красивая библиотека была обставлена книжными шкафами, над исполинским камином нависала мраморная полка. Посреди комнаты стоял искусно отделанный письменный стол, а перед ним – кожаное кресло с высокой спинкой. У одной из стен стоял черный кожаный диван, а рядом с кофейным столиком из дерева и кованого чугуна, вероятно, обошедшегося владельцам в пятизначную сумму, застыли два высоких кресла.

Но только теперь владельцам уже было все равно.