лишь в своих владениях. Снаряжать и засылать группу в режимный город аккурат при усилении пропускного режима (труп! взрыв! внимание всем постам!) — чревато.

Завещанная тактика: удар — отход! удар — отход!

Момент такой, что — отход. Придется примириться, непримиримые. Момент диктует. И «светиться» пока ни-ни! Поумерьте пыл, шумливые.

А то, понимаешь, «зеленая» молодежь хоть сейчас готова в Бор, хоть электричкой, понимаешь!

Идет, представьте, вдоль состава из вагона в вагон полувзвод грозных абреков — шнурованные ботинки, пулеметные ленты, автоматы с подствольником, зеленые повязки, щетинистые физиономии, сверкающие буркалы и — тягуче, со значением, сквозь зубы:

— Люди добрые, не подумайте, что мы вас обманываем. Сами мы неместные! Город наш разбомбили, денег совсем нету, патронов не хватает! Поможите кто чем может!..

И тем не менее — тук-тук!

Артем очень остро ощутил собственную беспомощность. На порядок острее, чем в Бомт-Оьвла, когда противостоял Алхасту-Канташу-Селиму-Бехо-Юнусу в окружении улюлюкающих «ястребков». Оружия, положим, при нем и тогда не было, но хоть штаны были! И — один был Токмарев, один!

Как наставлял сэнсей ЮК:

Если ты один и противник вооружен и многочислен, то все равно масса вариантов. Можно притвориться идиотом, можно убежать, можно принять бой, можно погибнуть. Но ты продаешь свою жизнь, не отвечаешь ни за кого. Аксиома. Не требующая доказательств. Проверено практикой, которая и доказывает…

Когда обстоятельства вынуждают к решительным действиям, хуже нет, если на руках у тебя виснет или пьяный, или женщина, или ребенок. Три категории, хуже которых нет.

Обстоятельства (тук-тук!) вроде вынуждают к решительным действиям… А рядом — Катюха, безусловная категория, хуже которой нет.

Он запоздало упрекнул себя: оставил «тэтэшку», завернутую в тельник, на скамье в предбаннике, блиннн! Зряшный упрек. Париться в сауне первобытно голым и с пистолетом наизготовку — балаган в манере «горячих голов». Уже не бдительность, но мнительность.

А с другой стороны, лучше перебдеть, чем недобдеть. Без прикрытия ведь полез в сауну, абсолютно без прикрытия! Имеется в виду не «фиговый листок» для прикрытия срама. Имеется в виду кто-либо, следящий за окрестностями, пока он в сауне. Разве Катюха. Но она — вот она. И ущербная парочка, глухонемой с полуслепым: «Ты вслушивайся, вслушивайся! А ты всматривайся, всматривайся!»

Ощущение собственной беспомощности длилось, по сути, не более мгновения. Через мгновение нагнало осознание: враг бы не стал деликатно стучаться, враг бы…

Именно! Сейчас пронесло, но учти на будущее, Токмарев, расслабляться — непозволительная роскошь.

Хрестоматийное «А если бы он вез патроны?!»

Даже «если он вез макароны», загодя предположи — патроны! И поступай соответственно…

…Ну и кто там, блиннн?!

Нет, не Гомозун, как следовало бы ожидать.

— Арт! Это я!

Марик, чтоб тебя приподняло и шлепнуло! Ты-то как здесь?!

— Сейчас, Марик. Побудь пока в… в коридоре, что ли. В номере посиди. Там в холодильнике пиво. Я сейчас.

Не «я», а «мы». Две кучки из шмоток на скамье в предбаннике — Токмаревская кучка, гречаниновская кучка.

Кретином надо быть, чтобы не сопоставить и вновь не засиять, как медный таз: так рад за вас, ребятки, так рад! бог в помощь! ну теперь не отвертитесь?

Кретином надо быть, чтобы пытаться отвертеться: мы с Катюхой — не то, что ты думаешь!.. Тем более что на сей раз — таки ТО…

А и ладно! Никого не касается! Об ином:

— Марик! Ты зачем здесь? Олег прислал? Он сам — когда?

Не-е-ет, Олег Марика не присылал. Олег, напротив, замалчивал местонахождение беглецов, все сводил на «Шутку хочешь?» Не хочет Марик шутку! Ему хочется знать, куда Мая увезла…

Хочется — перехочется, Марик!

Но Марик — голова! «Бунгало» сказал Гомозун Мае. «И сразу — назад» сказал Гомозун Мае. А Марик-то слы-ы-ышал! А когда утром Мая их троих на джипе в «люкс-транзит» доставила, Марик напоследок цифирки спидометра запомнил — просто так, машинально, вдруг понадобится. А когда Мая из «бунгало» вернулась одна, Марик в джип-то заглянул, цифирки сравнил, из большего вычел меньшее, поделил результат на два (туда — обратно). О том, что у Олега на Копанском — стройка, известно если не каждому, то многим. Марику в том числе. А куда задевались Токмарев с Гречаниновой, неизвестно никому. Но Марик — голова. И вот он здесь!

— Все равно, ребятки, поискать пришло-о-ось, блиннн! Ну, вы забра-а-ались! Я чуть не вдоль всего Копанского проколесил!

— Проколесил?

— На велосипеде, блиннн! Как только меня из «люкс-транзита» выпустили… вернее, погнали… Там та-акое!..

— Тпр-ру! Поподробней! Какое-такое?

— Не суть! Бедлам. Не суть. Олежек — большой умник, но с группешником это он перемудрил. Штаны спускай, штаны спускай! Якобы, якобы! Какое якобы, если стучатся, потом входят и видят! У Воскресенского (участковый вчерашний, Арт, помнишь? которого я не пустил!) рожа гну-у-усная-гнусная: «Та-ак, гражданин Юдин. Я-а-асненько!» А мне, главное, не отнекиваться надо, но еще и Олежеку подыгрывать! Мол, да! Ну и что?! Нет теперь такой статьи в кодексе!.. Кш-ш-шмар! Мерзостное состояние! Арт, тебе когда-нибудь стучали в дверь, а ты без штанов и не один?!

— Да вот не далее, как…

— А-а-арт!

— Продолжай, Марик, продолжай.

— Хм… Ну и вот… В общем, меня оттуда погнали. Олежек еще вдогонку манерно: «Будь дома, ми-и-илый! Я скоро освобожусь! Про ерундовину мою помнишь?» Тьфу! Но, главное, я его правильно понял про «будь дома». Он еще эдак посмотрел: мол, соображай, что имею в виду. Я и сообразил. И — к себе. Собрал все необходимое для вас… И вот я здесь.

— Марик! Ты уверен, что все правильно сообразил? Что Олег имел в виду именно…

— Катюх, ну вааще! Что я, Олежека не знаю?! Что я, дурак совсем?!

Не дурак, не дурак. И не совсем. Но все эти «шпиенские штучки» — показания спидометра, умозрительное вычисление маршрута, обмен многозначительными взглядами, сигнализирование «yeah, yeah, yeah = Е.Е.Е.» — недоигравшее в жопе детство. А ребенок (великовозрастный тож) обманываться рад, его так (или сяк) обмануть нетрудно.

— Пока сюда ехал, следил все время. У меня зеркальце на велосипеде! «Хвоста» не было! На меня даже гаишники внимания не обратили. А чего? Едет «ботаник» на велике — с зачехленными рыболовными снастями, с походной сумкой, с рюкзаком. Пускай себе едет! На корюшку сезон начался…

Ну-ну. Сейчас окурки в ход пойдут! Тебе, Марик, должно сидеть сиднем у мониторов твоих башковитых машин и копать-копать-копать