Храмы Черного Пера появились в каждом крупном поселении. Место Падения превратилось в место паломничества. Размножались образы и символы, зачастую непостижимого смысла. Разумеется, всеобщим и понятным было черное перо, как и Х-образный крест, часто окованный золотом и серебром. Золотые подвески в виде бабочек были менее понятны, как и храмовая практика заботы о виканских овчарках.

Интересно, что верующие происходили не из класса солдат или воинов. Большинство притекали из беднейших слоев населения империи. Должники, обездоленные, увечные и больные. Какое-то время - поистине темное - новообращенные похищали солдат и приносили в жертву в беднейших кварталах, среди круга отверженных. Разумеется, кары за это последовали суровые и официально одобряемые.

И конечно, эффект оказался обратным ожидаемому. Похищения прекратились. Однако вера стала верховым пожаром, охватившим не только Семиградье, но и остальные территории.

В малазанской армии этот культ презирали.

"Поджог, или Рождение новых религий в поздней Малазанской Империи". Фаэл Эйбел из Арена, что стоит подле места Падения

Серлис привели в комнату, загроможденную военным имуществом. Тощий юнец с сопливым носом подвел ее к столу. За столом восседала широкоплечая пожилая женщина, перебиравшая россыпь инструментов и кожаных ремешков. У нее были волосы на подбородке и по линии челюсти, плоское лицо намекало на ривийское происхождение. Запавшие темные глаза равнодушно изучили Серлис.

- Я Бловлант, - сказала женщина грубым, хриплым голосом. - Ты новенькая, так шо сиди и слушай и раскрывай глаза ширше.

На краю стола лежал ворох кожаных доспехов. Бловлант сунула в него корявую руку и выудила рубаху с длинными рукавами. Всю в полосах прорех, кровяных пятнах и дырах.

Серлис узнала ее. - Это Водички.

- Как и всегда, - тускло сказала Бловлант. Скомкала и кинула на пол. - Ее излюбленная, говорит. Вешно хочет ее обратно сшить. И не спорь. Никогда не спорь. Так шо мы берем новую, вишь? Делаем порезы и тут же зашиваем, и молотим о камни и всячески мнем. Потом отдаем назад и она рада. Варбо! Тащи новую для Водички!

Еще один работник рылся в ящике у стены. - Это не Водичкин ящик, Блов. Это ящик Второго взвода.

- Так найди Водичкин!

Варбо распрямился, почесал шелушащийся лоб. - Мы ж в городе и не думали что нужно, так чтож упаковали глубоко в погреб.

- Глупо сделал, Варбо. Неважно где она. Водичка всегда найдет повод пролить кровушку. Какой ты идиот, если не знаешь? Иди ищи рубахи!

Скривившись, Варбо затопал из комнаты.

Бловлант вздохнула. - Он был солдатом прежде, а посля получил в голову. Теперша может лишь щитать. Вместо щет держим. - Она указала на другую рубаху. - Вишь как дурно пахнет? Эта Кожухова. Лопнули пряшки. Легко чинить.

Серлис села и огляделась. И пусть работа нудная. И пусть Бловлант уродлива лицом и пахнет не лучше лошади. Здесь, в обществе обозников, ей будет безопасно.

Четыре дня назад она хотела перерезать себе горло. А теперь вокруг нее много пустого нового места, которое нужно заполнять новыми вещами. Ей казалось, что она помолодела.

- Шо у тебя в глазах, девка?

- Слезы. Прости.

Бловлант уставилась на нее, потом со вздохом взяла рубаху. - Это ш просто пряшки, девка, а пряшки ломаются. Кожух ломает пряшки потому шо он толще, чем думает. А мош, нет. Мош это Фолибор, крадется ночью, когда Кожух спит, и ломает, шоб Кожух думал, шо он разжирел. Почему ищо Фолибор чует к нам вину и покупает пряшки горстями, а ищо вино? Вишь? Все дело в понимании. Наши солдаты не задираются. Вот капитан Грубит - ох, это совсем иное дело! Его починку оставь мне. Хорошо шо он почти всё делает сам. Любит это дело. - Она поднесла палец к волосистому виску, делая круговые жесты. - Кто ш мог подумать, а? Лучшие швецы в легионе хотят лучше потрошить людей! Напрасная трата! Напрасная! Ну, подай тот ящик с пряшками и я покажу как и куда.

Штырь открыл дверь капитанской конторы как раз вовремя, чтобы помощники мэра выволокли бесчувственное тело.

- Мэр как раз уходит, - сказал Грубит из-за стола. - Входите, сержант, - пригласил он, хмуро рассматривая круглые алые брызги на потертой столешнице. - Похоже, дерево тверже кости. Интересно! Садитесь, старый друг. Прошу.

Штырь поправил стул и сел. - Капитан, на северном берегу озера замечено движение. И компания Балка зашевелилась. В западном лесу полно гостей, только они не кажутся заинтересованными в торговле.

Грубит отыскал в корзине старую тряпку и вытирал кровь. - Этот сорт упрямства, сержант, оставляет меня в недоумении. Другие сорта я отлично понимаю. Например, Бенжера с его решимостью исцелить местную женщину, одержимую неуправляемыми влечениями. Даже блаженную Водичку с желанием устроить погром в любом месте, где она окажется. Но стоять пред лицом разумных доводов, корча рожу и вздувая жилы на лице и шее. Какое создание добровольно упорствует в этом?

- Тупое, сэр.

Грубит наставил на Штыря длинный, безукоризненно ухоженный палец. - Вы точны, мой дорогой! Весьма! Что же, отлично проделано. Купите последних одров, что сходят здесь за лошадей, и пусть рабочие удвоят усилия. Колеса, оси и дуги. - Он бросил кровавую тряпку в корзину и сел прямее. - Больше мешков с зерном и так далее. Расширьте пути обхода патрулей, особенно на северо-востоке, за опушку. И конечно, следите за югом и западом. Новые тетивы для арбалетов, новые наконечники для болтов. Раздать взрывприпасы... - Он замолчал, разводя руками. - Ох, послушайте мой лепет! Перед ветераном и так далее!

Штырь пожал плечами: - Забыл последний раз проверить фургоны. Благодарю, что напомнили. - Он помялся. - Эвакуация горожан по первому сигналу остается проблемой, сэр. Особенно в нынешнем состоянии... сознания мэра.

- Бессознательном? Вовсе нет. Оно идеально!

- Пока не очнется.

- Будет мутиться в голове несколько дней, уверен. О, у нас есть несколько дней?

- Неделя - при удаче, сэр. Но Благая Ролли так бы не сказала. Три, может четыре дня.

Капитан потер гладкий подбородок. - Я подумываю послать регуляров в охранение гражданских. Скажите им, не больше полудня для сборов. Знакомые лица утешат местных жителей, я уверен.

- Да, сэр. Рад слышать. Ролли всё устроит.

- А нам, морской пехоте, остается самое сложное - держаться как можно дольше, лишь бы беженцы получили благословенную фору. У нас некоторый некомплект личного состава.

Штырь на миг всмотрелся в