Дельфин был совсем рядом. Данил весь сжался и выставил перед собой руку с ножом. Я знаю, что любой человек при атаке инстинктивно старается прикрыть голову и грудь. Но при нападении «единорога» это бесполезно. Если его отравленная игла проткнет водолазный комбинезон и хотя бы царапнет кожу, смерть наступит мгновенно…

Но атаки не последовало. Еще до моего выстрела несущийся на Данила дельфин отвернул в сторону и исчез в водяной толще. В него я, очевидно, не попал, а вот другого скорее всего успел ранить. И он криком предупредил сородича об опасности. Но дальность поражения у пистолета СПП-1 на пятнадцатиметровой глубине составляет всего двенадцать метров. Да и что может сделать короткая стальная стрелка зверю весом в несколько сот килограммов? Практически ничего. Убить дельфина можно, лишь поразив жизненно важные органы – сердце или мозг. Раненый зверь будет атаковать снова и снова, пока не пронзит врага отравленным копьем. После двух выстрелов в обойме осталась только пара патронов. Если я снова промахнусь, вряд ли у меня будет время перезарядить пистолет.

Лучом фонаря я указал Данилу наверх, после чего мы, несколько раз взмахнув ластами, всплыли еще на десять метров. Данил отлично меня понял. Чем ближе к поверхности, тем меньше давление воды и больше дальность убойного действия пули. Да и видимость существенно лучше. А в поединке с подводными призраками это крайне важно. Чем раньше мы заметим атакующих дельфинов, тем больше будет у нас шансов спастись. Нам еще очень повезло, что за спинами есть противолодочная сеть, которая защищает нас от атаки с тыла. Если бы «единороги» напали нас в глубине бухты, где они могли атаковать нас с разных сторон, мы скорее всего уже бы погибли. Однако, пока мы находимся возле заграждения, дельфины могут атаковать нас только в лоб. Но где же они?

Я непроизвольно опустил голову вниз и… меня бросило в жар. Из глубины вверх неслись подводные убийцы! Не зря дельфинов считают умнейшими животными. После провалившейся фронтальной атаки они не стали повторять неудачную попытку и появились там, где я никак не ожидал их нападения… Все произошло стремительно! Первый из атакующих зверей был всего в пяти метрах от меня, когда я его заметил. Я поспешно развернул к нему пистолет и несколько раз надавил на спусковой крючок. Пистолет дважды дернулся в моих руках, и лишь тогда я сообразил, что выпустил в одного дельфина обе оставшиеся пули.

Стальные стрелки вонзились в его покатый лоб. Дельфин разинул пасть, словно собирался вцепиться в меня. Из разинутой пасти, однако, вырвался лишь громкий крик. И еще кровь, целый фонтан мутной крови! Зверь не свернул в сторону, но его таранный удар оказался бесцельным. Я отклонился, и его тело, окутавшееся красным облаком, пронеслось менее чем в метре от меня. Дельфин не пытался развернуться, чтобы поддеть меня своей закрепленной на голове иглой. Все его плавники оставались неподвижны, хотя одним из них он задел по моему гидрокомбинезону. Зверь по инерции вылетел из воды, с оглушительным всплеском шлепнулся обратно и, так и не взмахнув своим мускулистым хвостом, начал погружаться в глубину. Точно так же, переворачиваясь в воде, погружался на дно наш транспортировщик, когда его протаранил американский атомоход. Дельфин был мертв. В этом можно было не сомневаться. Но и я остался безоружным против второго «единорога».

Он летел на Данила, но крик агонии первого дельфина заставил его остановиться. Я поспешно схватился за кобуру с запасными обоймами, надеясь, что успею перезарядить пистолет. Я уже переломил стволы, открыв патронники, и в этот момент увидел его. «Единорог» никуда не скрылся, он просто поменял объект атаки, выбрав меня своей новой мишенью. Мне оставалось только вложить патроны, соединить блок стволов с казенником и нажать на спуск. Прошло всего пять-шесть секунд или целая минута, я не знаю, потому что дельфин должен был проплыть разделяющее нас расстояние молниеносно. Спасти меня могло только чудо. И оно случилось.

Чудо сделал Данил. Он вдруг схватил в руки привязанную к моему поясу гидроакустическую станцию, включил ее и направил на летящего дельфина. Тот вздрогнул, резко затормозил и замотал головой. Мне показалось, что по его телу пробежала судорога. Только тогда я сообразил, что же произошло.

Дельфины обладают собственным биологическим гидролокатором и способны ловить самые тонкие ультразвуковые колебания. Включив гидроакустическую станцию в активный режим, Данил буквально оглушил дельфина и подарил мне недостающие секунды. Нет, гораздо больше! Он подарил мне жизнь! Я сейчас же вложил в стволы патроны и, защелкнув их, взвел пистолет. Оглушенный лучом гидролокатора, дельфин метался передо мной, но с шести метров, что нас разделяли, я просто не мог промахнуться. Направив пистолет на обезумевшего зверя, я четыре раза методично нажал на спуск, и все четыре пули поразили цель. Дельфин окутался облаком хлынувшей крови, несколько раз конвульсивно дернул хвостом и вслед за убитым сородичем опустился ко дну. Когда его тело исчезло в глубине, я повернулся к Данилу и в знак благодарности слегка шлепнул его по плечу. Он в ответ развел руками, что на его языке, в зависимости от настроения, могло означать: «всегда рад» или «сочтемся».

Короткий обмен жестами. Слова и длинные речи бывают позже, когда группа возвращается с задания. Если не возвращается, то никаких слов не бывает. В подводном мире безмолвия «морские дьяволы» умирают молча. Но о смерти никто не думает. Все мысли направлены на решение поставленной боевой задачи. Вот и я после отражения нападения боевых дельфинов сразу переключился на поиск «Атланта». Жестом приказав Данилу следовать за собой, я вновь поплыл вдоль сети к северному молу. Время шло, и надо было спешить, поэтому пистолет я перезаряжал уже на ходу.

02.44

После гибели дрессированных дельфинов Ворохов не стал нырять на прежние пятнадцать метров, а поплыл у самой поверхности. Вода здесь была гораздо светлее. Акваскопы обеспечивали боевым пловцам неплохую видимость, и они выключили свои подводные фонари. Ворохов, плывущий первым, вскоре увидел вертикальную бетонную стену, которая являлась торцом северного мола. Именно к нему одним концом крепилась перегораживающая вход в гавань стальная противолодочная сеть. Ворохов серьезно опасался, что крики дельфинов могли быть зафиксированы опущенными в воду сонарами, а включенную в активный режим портативную гидроакустическую станцию разведгруппы вполне могли запеленговать береговые станции слежения. Но, как ни велик был соблазн выглянуть из воды, чтобы узнать, не объявлена ли на базе общая тревога, Ворохов решил этого не делать. «К «Атланту» нужно идти в любом случае. К тому же, может, там все и спокойно. А вот если меня заметят часовые, охраняющие мол, тревогу объявят наверняка», – рассудил он.

Убедившись, что Бизяев находится рядом, Ворохов развернулся спиной к противолодочной сети и поплыл вдоль мола, подсчитывая пройденное расстояние. Напротив второй якорной стоянки он остановился и обернулся к Бизяеву. Данил согласился с командиром, что отправная точка поисков выбрана верно. Оба прекрасно понимали, что сейчас им предстоит сложная работа – проплыв не менее километра мимо стоящих в гавани кораблей, отыскать расположенный у берега плавучий док, где ремонтируется атомоход.