Потом Тито перешел к более серьезным вопросам. Он приказал доставить в Индию бронированный автомобиль «паккард» и выяснить, есть ли у индусов и бирманцев подобные машины. «Почему у нас нет стальных рубашек? — спрашивает далее Тито (он имел в виду бронежилеты). — За границей они есть у всех. И у меня должны быть, особенно в Бирме и Индии. Нужно сейчас же раздобыть восемь штук таких рубашек».

С собой в поездку югославы взяли 45 сундуков и чемоданов с наградами и подарками — золотыми, позолоченными и серебряными предметами, а также произведениями народного искусства большой ценности[485].

До Индии решили плыть на «Галебе». Дорога предстояла долгая — более двух недель. «Галеб» сопровождали три корабля югославских ВМС. В самый разгар плавания из югославского посольства в Индии пришла телеграмма: индусы предлагали охоту на тигров на дрессированных слонах. Это предложение вызвало беспокойство в югославской делегации: как поведет себя слон, если тигр не будет убит и нападет на него? В итоге предложение на всякий случай решили отклонить.

Рано утром 15 декабря, пройдя восемь тысяч миль, «Галеб» бросил якорь в порту Бомбея. Тито был первым европейским лидером, который посещал Индию и Бирму, поэтому и принимали его торжественно. Еще роскошнее была встреча в Дели. В распоряжение Тито был предоставлен специальный поезд, который югославы прозвали «красным». В Дели его встречало все индийское руководство во главе с президентом Прасадом и премьер-министром Неру. Временной резиденцией Тито стал президентский дворец. Других членов делегации поселили во дворец делийского махараджи. Тито был недоволен: в резиденции ему предлагали только соки и лимонад — президент Прасад был принципиальным противником алкоголя. «Только жабы пьют воду», — ворчал Тито[486].

С 17 декабря 1954 года по 6 января 1955 года Тито ездил по Индии и знакомился с этой страной чудес. В Бенаресе — священном городе индуистов, расположенном на берегах Ганга, его посвятили в индуизм. Пока проходила церемония, Тито вполголоса заметил: «Что бы сказала моя бабка, если бы узнала, что я перешел в другую религию!» Эта мысль, видимо, не давала ему покоя, и позже он снова заметил: «Если бы отец узнал, что я перешел в буддисты (на самом деле в индуисты. — Е. М.) — мне бы настал конец»[487].

В Бирме президент Ба У вручил Тито высший орден страны, название которого переводилось как «Самая Славная награда Правды». Еще югославскому президенту было присвоено звание почетного доктора права Рангунского университета[488].

17 января 1955 года «Галеб» двинулся в обратный путь. В Югославию Тито вез экзотические подарки: двух леопардов, гималайского медведя, двух слонов, обезьяну, белок, попугаев, двух павлинов и трех питонов. Он лично кормил животных — особенно леопардов — и прогуливался с ними по палубе, с удовольствием снимая их на фотоаппарат и кинокамеру.

Тито заранее распорядился, куда именно передать подаренных ему зверей. Для его резиденции предназначались леопарды, медведь, обезьяна, 14 попугаев и белка. Белградский зоопарк получил слонов, питона и павлинов, а вот зоопарку в Загребе пришлось довольствоваться только двумя питонами[489]. Тито хотел устроить у себя в резиденции личный зоопарк, но из этого ничего не вышло — не нашлось подходящего помещения. Часть животных в итоге отправили на Бриони, а других раздали зоопаркам.

Восточное путешествие югославского лидера продолжалось в общей сложности 73 дня, за которые «Галеб» прошел около 20 тысяч миль. Пока «Галеб» приближался к берегам Югославии, в окружении Тито напряженно обсуждали сценарии торжественной встречи «любимого маршала». Одна из идей состояла в том, чтобы поставить почетный караул вдоль всей железной дороги от Риеки до резиденции Тито в Белграде. План не удался: фабрики одежды просто не успевали за такое короткое время одеть в парадную военную форму необходимое количество бойцов ЮНА. Но и так возвращение Тито было пышным и помпезным. В Риеке его встречали 100 тысяч человек, в Загребе — 200 тысяч. На площади перед железнодорожным вокзалом в Белграде президента ждали 300 тысяч граждан.

В марте 1955 года, выступая в Скупщине и подводя итоги своего азиатского вояжа, Тито впервые сформулировал новый курс Югославии в мире — мирное сосуществование вне военных блоков, союз со странами, которые в эти блоки не входят.

И в Москве, и в Вашингтоне к восточному турне Тито отнеслись подозрительно. В столицах обеих стран считали, что он пытается создать некий «третий блок» (помимо НАТО и созданной в мае 1955 года Организации Варшавского договора во главе с Москвой). «Нам блоки не нужны, а меньше всего нужен „третий блок“», — отвечал на это Тито[490]. Но несколько лет спустя такая «третья сила» действительно появилась. И одним из ее отцов-основателей был Тито.

Разрыв между Москвой и Белградом начинался с секретной переписки. Восстановление отношений тоже происходило по похожему сценарию. Почти полтора года (1954 и 1955) стороны обменивались письмами.

К весне 1954-го в советском руководстве все больше и больше обозначались два «крыла» — Молотов и Хрущев. Хрущев постепенно выходил на первые роли, и ему нужны были смелые прорывные шаги. В том числе и в области внешней политики, где первую скрипку играл его главный конкурент, глава МИДа Молотов.

18 мая Президиум ЦК КПСС принял проект секретного постановления, в котором разрыв с Югославией впервые признавался ошибкой. Вина за разрыв возлагалась на Берию. Советскому послу в Белграде предлагалось добиться аудиенции у Тито и передать ему предложение о встрече представителей ЦК обеих партий[491]. Вскоре посол в Белграде Вальков передал Тито письмо из Москвы.

Ответ Вальков получил 11 августа. Югославское руководство соглашалось на обсуждение вопросов по нормализации межгосударственных отношений, но считало встречу представителей двух партий преждевременной. Югославов прежде всего раздражала деятельность антититовских эмигрантских организаций. В СССР и странах «народной демократии» проживали 1293 эмигранта, в распоряжении которых было шесть газет, а также радиостанция «Свободная Югославия».