— Почему ты уверен, что та женщина — вероятность меня? — спросила я эльфа, продолжая считать трещины на плитах.

— Так говорят, — отозвался он. — Говорят, попасть в другой мир человек может лишь по пути, связывающему все его возможные судьбы.

— Но кто подтвердит, что это так?

— Были те, кто знал. Они сказали моим предкам.

— Драконы?

Эльф остановился. Мягко развернул меня к себе.

— Не ищи доказательств, Илси. Просто поверь. И не ищи больше другие миры. Бывает, маги погружаются в подпространство, чтобы работать с плетениями, и не возвращаются. Умирают для этого мира. А в другом не живут, а лишь наблюдают чужую жизнь. Ты можешь захотеть остаться в одной из своих версий. Какое-то время будешь думать, что управляешь новой судьбой. Но вскоре забудешь себя прежнюю, и новая судьба будет управлять тобой. В одном мире может быть лишь одна версия человека — изначальная, и никак иначе.

С этим я поспорила бы.

Изначальная версия для Трайса — Элизабет. Мне следовало раствориться в ней, как это было, пусть всего на несколько минут, когда я оказалась в мире рыжеволосой женщины и ее «старикашки». Но я не растворилась. У меня был доступ к ее памяти, и эмоции порой прорезывались, мне не свойственные, но я оставалась собой, как и обещал Мэйтин.

В том, что Элси — местная версия меня, я не сомневалась с первой секунды, как услышала объяснения Грайнвилля. Я сама написала это. В своей книге, в самом первом абзаце: «Меня зовут Элизабет Аштон». Но если нужны другие доказательства, они есть. В доме, пахнущем счастьем и яблочным пирогом, у нас с Элси была одна и та же версия — обе мы на несколько бесконечных мгновений окунулись в одну и ту же память, успев испытать одни и те же чувства.

Не это ли имел в виду Мэйтин, говоря, что я пойму, что случилось с Элизабет, поняв, кто она такая? И, кажется, я поняла. Ничего с ней не случилось. Бог-мальчишка поменял нас местами. При слиянии сознаний я, а не она оказалась доминирующей личностью, и сейчас Элси воспринимает мои мысли и поступки как свои. Когда я уйду, Мэйтин заберет у нее лишнюю память, и Элизабет продолжит жить, уверенная, что по собственной воле перевелась на целительский, затеяла расследование исчезновений и вступила в бойцовский клуб…

— Почему об этом никто не знает?

— Об этом все знают, Илси. Но подобные случаи — редкость. И нет прямых доказательств существования иных миров. Поэтому ты не найдешь упоминания о таком в учебниках. Разве только в сборниках легенд. Люди не способны принять истину без доказательств. Я знаю, потому что верю. Ты веришь, потому что знаешь. Но другим тяжело будет принять твое знание.

Люди не верят в легенды, пока они не оживают у них на глазах. Как та, о ритуале, способном изменить реальность.

Мы с Грайнвиллем простились на ступенях лечебницы. Мне о многом хотелось его расспросить. И о промежуточном уровне, и о терминале, и о других мирах. И о драконах, хоть он вряд ли ответил бы. И об эльфах. Понять, почему они такие: хранят тайны, которые совсем не тайны, и соблюдают кажущиеся людям нелепыми законы. Но мысли перепутались, и не нашлось нужных слов.

— Занятные у вас знакомые, — опустив приветствие, объявил мне Грин, с которым я столкнулась в холле. Доктор стоял у окна и, несомненно, видел, кто меня провожал. — Сначала оборотень с букетом, теперь эльф. Есть еще интересные экземпляры в вашей коллекции?

Я приказала себе вспомнить, что эмоции, которые будит во мне этот человек, — лишь реакция лишенного магической защиты организма, и выдавила улыбку:

— Есть. Вы, например.

Шутка не удалась. Грин нахмурился, заставив меня испытать знакомый иррациональный страх и желание скорее закончить разговор.

— Меня не будет до полудня, — прежде чем я успела сбежать, предупредил он. — А на два назначена операция.

Я рассеянно кивнула и лишь потом поняла, что он сказал: к единорогу сегодня не пойдем. Жаль: мне хотелось обсудить с моим чудом слова Грайнвилля и разобраться с остатками сомнений. Но их не так много и осталось. Теперь я знала, что не просто «дописываю» историю Элси — я устраиваю свою судьбу. Ту судьбу, которая могла бы быть моей, родись я в этом мире…

Но откуда Грин знает, что цветы принес оборотень?

Я споткнулась об эту внезапную мысль и обернулась, но целителя уже не было в холле.

Тренировочный зал, куда я пришла вечером, был пуст. Я подумала, что Саймон не рассчитывал на встречу и уже ушел, когда заметила его в дальнем, плохо освещенном углу. Усевшись на пол, боевик разложил перед собой студенческие работы и проверял правильность вычерченных схем. В этот раз со справочником не сверялся.

— Добрый вечер, мистер Вульф.

— Добрый, — согласился он. — Одну минуту, сейчас закончу.

Я села рядом и взяла один из листов:

— Новая тема? Не помню такого.

— Конечно не помните. Это пятый курс. Ледяной щит. Плетение не то чтобы эффективное, скорее эффектное. Но и сложное, поскольку оттягивает дополнительную энергию для преобразований. Пар в воду, воду в лед… — Он проверил последнюю схему и собрал листы в стопку. — Хотите, покажу?

— Покажите.

Саймон поднялся и вышел в центр зала. Уже не скромный молодой преподаватель, а непобедимый Стальной Волк: твердая походка, неторопливые, но вместе с тем четкие движения, легкость и кажущаяся небрежность, какую может себе позволить лишь тот, кто на сто процентов уверен в том, что делает. Он поднял руку, и под потолком сверкнула молния. В воздухе засеребрился мелкий снежок, повеяло холодом. С порывом ветра крошечные частички льда устремились с немыслимой скоростью к открытой ладони мага и завертелись, складываясь в причудливый узор. Тонкие струйки воды змейками вплетались в кружево рисунка и тут же замерзали. Даже при том, что я не могла видеть магию, это было красиво.

— Вот так, — выглянул из-за щита Саймон. — Можно сделать перепад температур резче, молний будет побольше и ветер сильнее. Маги древности любили такие штуки.

— Заклинание исключительно защитное? — спросила я, ощупав острую кромку щита. — А если использовать как метательный диск?

— Не пробовал, — призадумался боевик. — Великоват он.

Ледяной диск имел около двух футов в диаметре и весил, должно быть, прилично, хоть Вульф и удерживал его без видимых усилий.

— А давайте рискнем? — Саймон присмотрелся к обшитой деревом стене. — Если что, скажем, что заклинание сбилось.

Велев мне отойти, он обеими руками взялся за острые края, раскрутил и метнул диск в стену. Я представила, как огромный ледяной сюрикэн словно в масло входит в деревянную панель… и испуганно взвизгнула, когда щит, даже не коснувшись стены, полетел в обратном направлении.

Срикошетив от противоположной стены и изменив угол полета, диск просвистел над моей головой.