— Я о другом.

— Понимаю. Но ты тоже, знаешь ли, стал другим.

— Да, это правда. — Слышно было, как Эндуан переступил с ноги на ногу и смущенно («смущенно?!» — не поверил своим ушам Гвоздь) кашлянул. — Скажи, а что после паломничества? Вернешься к себе в замок или останешься в столице?

— Еще не решила. Там видно будет.

— Знаю, что это прозвучит… э-э-э… несколько странно и неожиданно, но что бы ты сказала, если бы я предложил тебе выйти за меня замуж?

«Странно и неожиданно? — хмыкнул про себя Гвоздь. — Мальчик, да ты мастак преуменьшать!»

— Но почему?!

«А ты, чернявая, не понимаешь таких простых вещей! Если то, что он говорил, правда…»

— Потому что я хочу сбежать из этого стойла! Пусть батюшка тешится своим титулом в одиночестве. Меня же тошнит от одной мысли об охоте, а здешние служанки уже открыто смеются мне в спину и пересказывают друг другу, насколько я был плох или хорош, когда тискал их… Мне опостылела жизнь в этих стенах и в этих землях, нужно что-то менять! Ну и потом, ты мне нравишься. Ты помнишь, как нам было хорошо вдвоем?

— Эндуан… — Если графинька и была растеряна, то быстро взяла себя в руки: голос ее почти не дрожал.

«Молодец, девчонка, умеет держать удар!»

— Ты ведь понимаешь, с тех пор прошло одиннадцать лет, и мы уже не дети. Мы стали другими, мы… не те, что прежде. Ты мне тоже нравишься, ты хороший человек, но я пока не собираюсь выходить замуж. Прости.

— Подумай, вместе мы…

— Нет.

— Ты не понимаешь, Флорина! Я не прошу тебя о том, чтобы ты спала со мной, с этим можно не торопиться, в конце концов…

— В конце концов, в моем замке тоже найдутся служанки, да? Главное — ты хочешь сбежать от отца. Но я не собираюсь тебе помогать такой ценой.

«Браво, девочка! Растешь».

— Вот, значит, в чем дело? Тебе нужно то же, что и другим. И, как и другие, ты брезгуешь тем, кто замарался с девками из прислуги? Так зря, если только в этом загвоздка…

— Загвоздка в другом. — Тон, которым это было сказано, не оставлял бедняге ни малейшей надежды. — И давай прекратим, чтобы не пришлось потом жалеть о неосторожных словах.

— Как знать, кто из нас и о чем еще пожалеет, — пробормотал Дровосек-младший. — Ну что же, графиня, позвольте откланяться. Спокойной ночи и благих вам снов.

Не давая ей возможности ответить, юнец ушел с балкона.

Гвоздь тоже решил, что пора возвращаться к себе. Он никогда не совестился подслушивать чужие разговоры, если в том была необходимость, но этот, пожалуй, мог бы и пропустить. К тому же Кайнор изрядно замерз, вынужденный стоять без движения, чтобы не выдать себя, а на дворе-то как-никак месяц Акулы (как раз в полночь начался!) — осень. Хорошо хоть, обошлось без дождя…

Но уйти он не успел. Графинька, верно, в смятении чувств, подошла к оградке балкона и охнула, увидев внизу своего наемного шута. Поскольку до этого она сидела с Эндуаном без света, то глаза ее, привыкшие к темноте, с легкостью различили на стене одинокий силуэт.

Что оставалось? — только шаркнуть ножкой и согнуться в поклоне:

— Сегодня волшебная ночь, не правда ли, госпожа Н'Адер?

— Волшебная и тихая. Любое сказанное слово так отчетливо слышно, да? Вы давно здесь стоите?

— Не очень. Вышел вот подышать перед сном свежим воздухом…

— Вас задело то, что пришлось выступать перед господином К'Рапасом?

«Сатьякал всемилостивый! Только что она имела душещипательную беседу с другом детства, а сейчас пытается пожалеть меня! Кто там из мудрых говорил, что лучшая защита — нападение?..»

— В конце концов, я ведь наемник, мне полагается делать, что прикажут… в определенных рамках, разумеется.

— Не нужно так. Я заплатила совсем за другое — и впредь, обещаю, вам не придется выполнять ничего, сверх оговоренного.

— Знаете, из вас получится неважная графиня. Знатным дамам не следует заботиться о простонародье, тем более о шутах.

— И следует принимать столь выгодные предложения руки и сердца?

— Руку с сердцем предложит тебе — не спеши.

С золотыми руками, но сердцем паршив, —

может, будет в постели — великий искусник,

но злодей-искуситель для бедной души.

— Хотя, — добавил Кайнор, кашлянув, — поэзия поэзией, а жизнь жизнью. И фактор постели… хм… в общем, я бы не советовал им пренебрегать, госпожа.

— Так вы считаете, я была не права, когда отказала ему? Да или нет?

— Есть вещи, по поводу которых иметь собственное мнение шутам не пристало. Равно как и спрашивать о них у шутов.

— Тем не менее, я спрашиваю.

По голосу своей полуневидимой собеседницы Гвоздь понял, что лучше не гневить графиньку. А то еще запустит сверху чем-нибудь тяжелым в приступе девичьего гнева — вдруг попадет?

Словом, ответил без ершистости… почти:

— Я не знаю, госпожа. Мне сын господина маркиза не нравится, но я — это я, а вы — это вы. Скажу только, что десять лет — большой срок, люди сильно меняются за такое время. И хотя при встрече они могут показаться друг другу знакомыми и родными (старые воспоминания, сантименты, прочая лабуда понимаете, о чем я?), потом, рано или поздно, правда всплывает. У людей незнатных с этим попроще: мы хоть иногда, да сходимся по любви. По другим причинам тоже, конечно, — добавил он, вспомнив кое о чем. — Но редко в расчет идут такие понятия, как передача титула или интересы фамилии. Хотя бывает всякое, да… — запутавшись, Гвоздь умолк.

Но, кажется, графиня уже не слушала его.

— Мне жаль их. Они поубивают друг друга. Эндуан… я же вижу, он вот-вот сорвется. Попытается вывезти господина Никкэльра в лес…

— Простите?

— Да, вы же не знаете здешних обычаев. В этих краях, если хотят избавиться от неугодного человека, приглашают его на охоту. Охотятся тут часто, ничего подозрительного в таком приглашении вроде и нет. А потом подстраивают что-нибудь, чтобы выглядело, как несчастный случай. Это и называется «вывезти в лес». Только у Эндуана не получится. Господин Никкэльр наверняка разгадает его хитрость. И вряд ли помилует.

— Так кого же из них вам больше жалко?

— Обоих. Я… знаете, я бы согласилась, если бы он ответил по-другому на мой вопрос. Просто в другом порядке.

«Ну так благодари Сатьякал, девочка, что твой несостоявшийся супруг ответил как ответил».

— Уверен, что вы еще повстречаете достойного человека, сударыня. А маркиз с сыном наверняка сами разберутся, без всяких жертв с вашей стороны.

— Спасибо, господин Кайнор. И за ответ и за стихи. — Она вытянула руку ладонью кверху: — Кажется, дождь накрапывает.