с его батальона, говорит, что может начаться гангрена, если останется без операции еще день.

— Не останется, мы будем вырываться отсюда, из этого котла. Ждать помощи не откуда, а солдаты и командиры на гране отчаяния. Так что готовься.

Олег Нестеренко хотел что-то спросить, но полковник, взмахом руки, не дал ему этого сделать. Придвинув карту, стал ее изучать, рассуждая вслух, для Нестеренко.

— Итак, пойдем методом от противного, как учили в академии, — начал он, задавая себе вопросы и стараясь отыскать на них ответы.

— Допустим, армяне, находящиеся в обороне на переднем крае, наблюдают колонну автомобилей идущих из глубины обороны к фронту. Им кажется, что это выдвигается колонна с пополнением или резервом, так? Начинают звонить своим командирам и уточнять, что за войска, кто это движется. Те знают, что в тылу сегодня шел целый день бой и возможно, удалось разгромить окруженные войска и рассеять их, и теперь армянские колонны идут к фронту. По постам пройдет команда, что эта очередная победа армяшек. Так? Мы тем временем подойдем к переднему краю почти вплотную.

В колонне первым пойдет танк, а за ним артиллерия, это придаст уверенность часовым противника, подумают, что идут резервы для развития наступления.

Решение, пробиваться к своим, используя фактор неожиданности и нелогичности наших действий, есть единственно правильное. Я так думаю, — закончив рассуждение, полковник откинулся на спинку стула и посмотрел на Олега. Тот молчал, пораженный глубоко логикой и знанием психологии противника, этим отважным человеком, для которого понятие честь, долг являются святыми понятиями.

— А если колонну остановят, тогда план весь рухнет, — растирая лоб, спросил он у полковника.

— Раньше колонны выдвинутся две группы добровольцев, которые должны отвлечь на себя их внимание, своими действиями, как группы, вырвавшиеся из окружения.

От села Умудлы до плотины войск нет, это нам сказал лейтенант, что прибыл на БМП.

«Двум смертям не бывать — а одной не миновать», так мне кажется, звучит русская пословица. Полковник улыбнулся, взяв со стола сигареты, закурил. Дверь в кунг открылась, холодный морозный воздух ворвался в помещение, разгоняя сизый дым, стоящий плотным кольцом от выкуренных сигарет. Вошел водитель Вюсал.

— Командир я пришел доложить, что все готово, теперь, что делать?

— Пробегись по деревне и найди командира танка и командира саперов старшего лейтенанта Мехти Мехтиева, вызови их ко мне.

— Да, и не ходи без автомата, здесь не игра в казаки — разбойники, а война и каждую минуту можешь нарваться на армянских разведчиков.

К четырем часам утра все было готово для прорыва. Колонна машин с притушенными фарами, во главе с единственным танком, без боеприпасов для устрашения, была готова к движению. Добровольцев отвели в сторону и ждали появления полковника. Раненые, погруженные в кузов мощного Урала, понимая всю сложность ситуации, сдерживали свои стоны, кусая рукава бушлатов, крепились.

Противник редко напоминал о себе, пулеметными очередями и разрывами одиночных мин. Над Сарсангской плотиной стоял плотный туман. Такие же туманные полосы лежали в ложбинах, метались по дворам деревни Атерка, застревая между деревьями и кустарниками. Какой-то неясный, но постоянный шум, всплеск доносился с озера. В тумане ничего нельзя было разобрать и разведчики, выставленные у берега, только могли догадываться, что противник стал переправляться на другой берег, решив замкнуть кольцо окружения. Об этом было доложено полковнику. Медлить больше было нельзя. Перед штабной машиной полковника дожидались все оставшиеся в живых командиры подразделений. Он не стал еще раз уточнять задачи, только, проходя перед шеренгой, крепко пожимал им руки, похлопывал по плечу, ободряя. В стороне стояли те, с кем он должен был первым отправляться в путь и обеспечить прорыв основной группы.

— Ну что, мужики, — обратился к командирам полковник, — теперь все зависит только от нас, от нашего мужества и строгого выполнения намеченного плана. Берегите себя, я прошу вас, и останьтесь в живых, — вот самое большое мое желание. По машинам, — подав команду, он повернулся к Нестеренко, — пошли и мы, Олег, больше нам здесь делать нечего. Надо о живых теперь думать.

Настроив компас, и выбрав азимут, полковник двинулся по дороге, ведущей к плотине, за ним потянулись те, кому было приказано обеспечить прорыв. Пройдя метров пятьсот, стали забирать влево, свернули на тропинку. Лес здесь был гуще, деревья стояли плотней, чем на скалистых склонах гор. Часа три шли, спускаясь по крутым тропинкам вниз. Там в горах еще плотно лежал снег, а здесь в низине уже чувствовалось дыхание весны. Деревья стряхнули с себя оставшийся снег, выпрямили свои ветки и радостно помахивали ими, будто пробовали на гибкость и крепость. Сухие ветки, не выдержав, с треском отрывались и падали на землю, освобождая места ранним побегам. Светало.

Полковник пробирался между кустами, часто останавливался и сверял местность с картой. За ним шли Нестеренко, радист и двое разведчиков из отряда «Гуртулуш». Позади них на расстоянии 100 метров шли оставшиеся бойцы.

От земли, от скал и камней на южных склонах валил пар. Высыхала трава, звенели, встряхиваясь, головки подснежников, над кустами с легким треском парили повеселевшие птицы. Туман еще держался под кронами буков, но лучи солнца уже просвечивали лес, заигрывали с представителями птичьего царства, заставляя забывать в эти утренние часы свои невзгоды и носиться взад-вперед и петь, как они поют только весной, в счастливые месяцы светлых ночей.

Полковника и его спутников не могла обмануть, а тем более убаюкать ясная благодать, эта показная разнеженность природы. Враги не выбирают для нападения только черные ночи, они не считаются ни с весной, ни с солнцем. Поэтому группы шли осторожно, держась в тени, и не спускали глаз с подозрительных деревьев и густых орешников. И все-таки не глаза, а острое обоняние предупредило их, что рядом враги.

Ветерок, набежавший чтобы обсушить размоченный лес, это ветерок принес слабый запах дыма, с примесью пороховой гари. Похоже, что недалеко горел костер. Чуждый лесу запах и потому особенно, вызывающе-заметный в чистом воздухе высокогорья, предупреждал об опасности. Группа остановилась.

Полковник приказал выставить охрану и ждать, а сам с одним из бойцов крадучись пошел через лес. С каждым шагом запах усиливался. Он шел из одной особенно густой заросли в лещине. Впереди поднималась, метров на шесть, каменная глыба. Она густо заросла кустами. На нее предстояло забраться, чтобы оценить обстановку и увидеть, что там за кустами. Они не знали, но догадывались, какую смертельную опасность для них может таить место, где горит костер. Указав бойцу, где тот должен залечь, полковник начал подходить к возвышенности, перебегая от ствола к стволу, оглядываясь и держа автомат наготове. Легкий