Группы двинулись дальше. Лес резко оборвался, полковник вышел на поляну, покрытую мхом и колючими кустарниками. Ярко, до боли в глазах светило яркое солнце. С одной стороны, не круто поднималась возвышенность, покрытая редкими кустарниками, а с другой, виднелась какая-то деревня.

К небу клубясь, поднимался сизый дым. Внизу люди жили обычной жизнью. Мирно спали мужики, обняв своих любимых. Там было тепло и сытно. До них еще не докатилась война, там был мир. Полковник стоял на вершине и утирал слезы, предательски выступившие на глазах. Смерть очередной раз прошла рядом, обдав его холодным своим дыханием, от которого тело содрогнулось, и по коже пробежали мурашки. Полковник подозвал радиста и запросил штаб. Сквозь шум и треск эфира он услышал голос Начальника Генерального штаба Садыкова.

— «Чайка», я «Второй», всех встретили, ждем вас. Шум не дал дослушать последние указания генерала. Радист, увидев вопросительный взгляд полковника, стал колдовать над рацией, посылая в эфир позывные генерала. Прошло больше пяти минут, которые показались вечностью, когда радист опять протянул трубку рации.

— «Второй» на связи.

— «Чайка», — хриплый голос генерала показался таким родным и близким, что он невольно стал оглядываться, стараясь понять, откуда тот говорит:

— Возвращайся домой, туда, где ты сейчас, не залетают больше чайки. Ждем.

Он вернул трубку радисту и повернулся к своим бойцам:

— Ну что мужики, получено добро. Мы «летим» домой.

Положение, в котором они оказались, на первый взгляд казалось безвыходным. Но среди них не было трусов, они уже давно сбежали. Каждый из его солдат дрался с врагом, как истинный сын любящий свою родину, свой народ.

Благодаря чувствам чести и долга, вытекающим из принадлежности к солдатскому сословию, у солдата развивается и такое качество, которое не поддается воспитанию — личное мужество. Сегодня они доказали это. Сегодня в их сердцах зародилась вера в Победу. И не было среди них ни одного солдата, который бы не рассчитался бы с врагом.

Часть вторая

От курсанта до генерала

Глава первая

В рай — через ад Карабаха

Кровь не может быть

прощена никогда,

а только отмщена

или искуплена.

Проводив очередных посетителей, полковник медленно прошел к окну и открыл створки, чтобы прохладный бакинский ветер проветрил больничную палату. Дым, от выкуренных сигарет столбом стоял в комнате. Задвинув шторы, он включил ночник и прилег на кровать. Хотел уснуть, но это ему не сразу удалось.

Память восстанавливала все новые и новые странички пережитого прошлого.

Полковник не заметил, как усталость навалилась на него, и он уснул, продолжая вспоминать своих живых бойцов и тех, кто уже оставил этот мир.

Он помнил всех, поименно, с их мелками недостатками, мальчишескими обидами, солдатской ревностью к командиру и глубокой верой в победу. За годы войны он потерял немало прекрасных друзей, но гибель одного их них до сих пор щемила его сердце при каждой встрече с бойцами разведывательной роты.

Майор Алиев Мирзали появился в бригаде, когда они, оставшиеся в живых после тяжелых и кровопролитных боев за Шушу и Лачин, «просеивались» через сито военной прокуратуры. Каждый боец, кто вышел с полковником из осажденной крепости Шуша и не погиб, стыдились друг друга, боясь вопроса: — Как могло такое произойти, Шушу оставили, врагу, а сами выжили?

Алиев, стройный, подтянутый с чистыми карими глазами, был уверенным в себе офицер. Он не струсил, как сотни других командиров служащих в рядах Советской Армии, а приехал по зову своего сердца и встал на защиту Родины. Смуглое лицо, простая, порой даже наивная улыбка, подчеркивала правильные черты его лица. Военная форма на Мирзали сидела, как литая, будто он родился в ней. Он был всегда опрятным, гладко выбритый, как говорится — «до синевы». Из-под лихо заломленной фуражки, вырывался наружу «кубанский чуб» — черные смолянистые, жесткие волосы вперемешку с серебром седых волос.

О его шикарном чубе можно было говорить долго, так как ни одна женщина воинской части не проходила мимо Мирзали, не отпустив комплимент в адрес его чуба. Подстатьи непослушному чубу был и сам Мирзали. Вечно в делах, то в штабе части, то на полигоне, то в казарме он всегда был при деле. Если выпадала свободная минута, то его можно было найти только среди солдат — прошедших ад Карабаха. Он интересовался тактикой ведения боя армянами, их вооружением, хитростями противника в ночных боях. Задавал кучу, казалось бы, простых вопросов, но, сложив их вместе, можно было понять, как он ищет ответ на вопрос, каковы причины поражения, что надо сделать, чтобы не повторилась трагедия. Потом он шел в свой штаб и тщательно составлял план устранения тех недостатков, которые имелись. Каждый день он приближал время отправки на фронт. Торопился сам и торопил командиров подразделений с подготовкой, чтобы скорее вернуться туда, где земля стонала от разрывов мин и снарядов.

Окопы — как шрамы испещряли горы Карабаха. Ему хотелось мстить врагу за погибших солдат, за сожженные города, селения, да просто за то, что напал на его Родину.

Полковник не часто видел его, так как был занят подготовкой других отрядов, разбросанных от Алибайрамлы до границы с Ираном в городе Астара.

Но как только он приезжал в его часть, то непременно встречался с ним и подолгу беседовал. После таких встреч, он чувствовал, что рядом с ним находится человек, мыслящий и помыслы которого, полностью совпадают с его желанием.

К августу месяцу 1992 года центр боевых действий сместился к городу Агдам. Положение, в котором находились подразделения старшего брата полковника, были критическими. Брат командовал агдамскими отрядами самообороны, таким же сбродом, который встречался по всему Карабаху.

Так называемые «батальоны самообороны», после успешных наступательных боев на Дахразском направлении и освобождении населенных пунктов Нахичеванник, Аранзамис, Пирджамал и Агбулаг, нажились хорошими трофеями, и воевать больше не хотели. Единственное, что их волновало, так это вопрос, как выгодно продать награбленное и прокутить деньги в Бакинских ресторанах.

Армяне воспользовались этим и несколькими атаками на господствующие высоты в горах перед фронтом обороны захватили их и стали монотонно обстреливать город Агдам, где проживало около 40 тысяч населения. В одном из боев, за Фаррухские горы, отряды понесли тяжелые потери, и брат попросил его прислать помощь, так как удерживать позиции перед подступами к городу было некому. Получив разрешение с МО, полковник с двумя пехотными батальонами, отправился на фронт. Когда батальоны прибыли в Агдам, сразу же получили приказ атаковать противника, занявшего населенный пункт Гюлаблы-Авдал.