Совсем скоро Кречет узнает дорогу к точке.

Руки тряслись, все тело било крупной дрожью, со лба скатывались крупные капли пота. Куцев уже сам не понимал, происходило это из-за психологической нестыковки в голове или его просто трясет от ярости.

Дайте только добраться до этого негодяя! Сегодня Мустафе точно не поздоровится. Мысль, что Хопкинс-Джани, будучи не тем, за кого себя выдавал, может быть опасен, Куцеву не приходила в голову. Он был полон решимости довести дело до конца. До любого – он или узнает, или умрет. Или умрет Мустафа – правды таким способом не добиться, но хотя бы… Это называется жаждой мести, вендеттой.

То, что он нашел в лагере, повергло в шок. На желтой скале лежали три трупа. В том числе и Мустафа. Кто-то выполнил то, что хотел сделать Виктор.

Странно, но первой мыслью при виде трупа капитана было сожаление о потере лучшего друга. Все-таки насколько сильны рефлексы, пусть и ненастоящие, навязанные кем-то извне.

Зрелище ужасало – голова Мустафы превратилась в раздробленное кровавое месиво, будто лопнувший перезрелый арбуз, труп Али вообще зачем-то распотрошили. Кто это сделал, кому такое могло понадобиться?!

Мустафа, Али, Мартин. Три трупа. Три, а не четыре. Гамми не было – ни живого, ни мертвого. Он убийца? Получалось, что больше некому.

А Моралес? Этот ненормальный тип сбежал почти двое суток назад. Но ведь он вполне мог вернуться. Только зачем?

Нет, Моралес был ранен, он вообще ходил с трудом. Вопрос: жив ли он еще?

Там, возле карьера, Виктор видел поселок. С такого расстояния разглядеть детали трудно, он не разобрал, есть ли в нем люди. Но если работала сеть – кто-то должен был поддерживать ее работоспособность. И электричество… Там определенно кто-то был, причем вполне неплохо устроившийся. Может быть, люди из городка? А мотив? Какого лешего им идти сюда и устраивать бойню? Более того, Куцев не видел следов сопротивления – оружие никто не доставал, стало быть, убил всех свой.

Значит, все-таки Гамми. Виктор не мог в это поверить. Сергей – тихий, даже, наверное, робкий человек… Как он мог сотворить такое?! И опять все тот же вопрос – зачем?!!

Смысла в содеянном Куцев не видел. Совсем не видел, как ни старался его отыскать.

Дрожь становилась сильней, в голове помутилось. Черт, а если убийца наблюдает за ним, если решит вернуться? Он совсем беззащитен, ему настолько плохо, что не удастся попасть в мишень даже в упор. Сейчас «дыродел», зажатый в правой руке, казался вещью совершенно бесполезной.

В рюкзаке оставались еще те таблетки. Виктор брал два тюбика, он это точно помнил. Но нужны ли ему лекарства, которыми усердно пичкал его Мустафа? Пока голова занималась обдумыванием вопроса о правильности выбора, руки расстегнули рюкзак и быстро вытряхивали его содержимое. Вода, какие-то банки, обоймы к «дыроделу», к «дрели», тряпье – смену белья он с собой в Африку брал, что ли? – фотография, нож…

Фотография? Виктор остановился, взяв в руки фото. Оно так и лежало, упакованное в пластиковую рамку, как стояло на столе в каюте. Его родители незадолго до смерти. Нет, поправил себя он, родители Виктора Куцева, которым он не был. Но ведь он помнил их, помнил об этих людях, как о своих родителях! Слезы навернулись на глаза. Ему за все ответят, за все страдания – и за мнимые, и за настоящие.

Он не знал, что делать с фотографией. Меньше недели назад он летел сломя голову по радиоактивным коридорам «Хеллеспонт Стар», чтобы забрать ее из каюты. Как он мог о ней забыть?! Он еще забегал тогда…

Никуда он не забегал, нужна была только эта фотография. Но память размытым пятном упорно подсовывала факты – на корабль он возвращался не только за снимком. И даже – совсем не за ним: фотография была оправданием, причиной, объясняющей его возвращение на корабль ему самому. Ведь он не знал, куда и зачем ходил. Только смутное подозрение, настойчиво перерастающее в уверенность.

Накатил очередной приступ дурноты. Виктора стошнило – казалось, пустой желудок вывернется наизнанку. В глазах темнело. Он понимал, что это означает: виртуальная личность по имени Виктор Куцев заканчивает свое существование. С минуты на минуту она умрет. Но появится ли другая? Или ему, ему настоящему, как бы его ни звали, суждено исчезнуть вместе с ненастоящим Куцевым, родители которого никогда не ездили скоростным рейсом №346 Мюнхен – Амстердам?

Рука наконец наткнулась на заветный пузырек, но лекарство выскользнуло из ослабевших пальцев и рассыпалось в пыли. Нет, он больше не хотел жить чужой жизнью. Пусть будет так, как должно.

Он поднялся и, пошатываясь, побрел в краю площадки, туда, где лежал труп Мустафы. Глаза капитана бессмысленно таращились в небо. Кто ты такой? Какое ты имел право так поступить с человеком? Глупо продолжать список вопросов – он никогда на них не ответит.

Труп капитана лежит здесь, на самом краю сознания копошилась мысль, что это неспроста, что нужно осмотреться и все выяснить. И, пока умирающее сознание Виктора Куцева усиленно занималось самосожалением и рефлексией, мозг не бездействовал, он заставлял работать тело так, как его учили когда-то давно. Взгляд выхватывал вехи, мозг, не советуясь с виртуальным сознанием, принимал решения и двигал тело дальше.

Сознание снова включилось, когда он наткнулся на раллер. Экран погас, экономя энергию, но компьютер оставался включенным, об этом возвещали перемигивания сигнальных светодиодов. Это был раллер Мустафы. Виктор не мог сказать с уверенностью, но больше вроде бы ни у кого компьютера с собой не было. Кстати, еще один вопрос – какого черта Хопкинс-Джани пер с собой через саванну раллер?

Но это как раз можно узнать. Куцев ткнул первую попавшуюся клавишу, экран мгновенно загорелся. Какая-то таблица. Или список? Да, скорее список. Окно имеет название. «Модель Сапсан», – написано в заголовке.

Модель Сапсан? Что-то знакомое, он когда-то слышал похожее название, это могло быть…

Что тут думать?! В груди похолодало, модель Сапсан – это он. Тот, кто называл себя последнее время Виктором Куцевым, никаких прав на это имя, впрочем, не имея. Мо-дель. Сап-сан. Он повторил оба слова по слогам. Выходит, он вообще не человек?! Он какая-то там модель?! Модель чего?!

Глаза бегали по строкам, мелким бисером спускающимся по черному фону окна. Активация, загрузка-выгрузка, сценарий, отчет… Слова понятны, но команды… В них есть что-то знакомое, кажется, начни писать, и все станет ясно. А, может быть, так и сделать?

Пальцы легли на клавиатуру. Медленно, символ за символом текст менялся. Виктор совершенно не понимал, что он делает, и даже не пытался задуматься – зачем. Раз он это умеет, значит, так нужно. Виктор Куцев в его голове доживал последние минуты, и его нужно заменить кем-то другим. «Модель Сапсан» – вариант ничем не хуже и не лучше других. Только вот чуточку подправить, сделать себе приятное.

Проводок психопривода как-то сам собой оказался в руке. Тихий, почти неслышный щелчок – штекер, как по маслу, вошел в специально отведенное гнездо «балалайки». Страшно? Очень!