– Нет, не хотим, – отрезал Роман. – Денег хотим, Завеныч. И не по две тысячи долларов в месяц, которые ты нам с Садовниковым обещал, а очень больших денег в обмен на чертежи владимировской скуфети…

Апоков, опять задумавшись, сдвинул брови и наморщил лоб.

– Скуфети? Какой скуфети? В первый раз слышу такое слово.

Роман с Сергеем переглянулись. Они оба поняли, что все-таки допустили ошибку. За короткое время Александр Завенович успел обмозговать полученную информацию и сделать свой тактический выбор. Да, он отказался от заветной Владимирской рамочки, догадавшись, что все равно ее не получит. Он догадался, что ее нет в черной папке, которую держал Роман. Он понял, что стоящие перед ним знают достаточно много о скуфетях, а раз знают, то ни за какие деньги такую ценность не отдадут, хотя и никогда в жизни не получат эфира. Сколько силы воли ему стоило, чтобы за какую-нибудь минуту хладнокровно расстаться с мечтою о безграничной власти, спуститься на землю и ухватиться за свое обычное кресло генерального директора РосTV. Если сейчас не убьют, конечно… Можно было восхищаться выдержкой этого гениального манипулятора, который не моргнув оставил в дураках двоих эмоциональных и решительных творцов. Конечно же, напрашивался вопрос, а хотел ли он вообще стать Мессией? Собирался ли делать обращение к народу в ночь с тридцать первого декабря на первое января? Если нет, то зачем снимал видеоклип с надругательством над Евангелием? Или, может, эта съемка – всего лишь неуместная шутка? Результат его дурного вкуса и презрения к верующим, чем обычно страдают КВНщики всех времен? И не является ли бредом сама вся эта концепция насчет магических свойств скуфети работы мастера Звяги? Хотя нет… Какой же это бред, если даже Роман с Сергеем подрались из-за нее несколько дней назад. А обыски в квартире у Романа? А поведение Оли Румянцевой, выполнявшей задание? Покойной Оли… Да. Прочитать мысли Апокова и предположить его дальнейшие действия не представлялось возможным. Что же теперь делать?

Роман со злостью отшвырнул в сторону черную папку с красным солнышком, которая теперь никому не была нужна.

– Сережа, дай мне волыну. Я в общем-то, если что, и с левой руки шмальнуть смогу.

Сергей отдал ему пистолет.

– А теперь обыщи его!

– Зачем?

– Делай, пожалуйста, что я говорю. У тебя обе руки здоровые.

Сергей никогда в жизни никого не обыскивал. Не подавая вида, что ему стыдно этим заниматься, вспоминая по кинофильмам, как это делается, он подошел к Апокову и обратился, переходя на «вы».

– Пожалуйста, руки за голову, Александр Завенович. Ноги, будьте добры, на ширине плеч…

Апоков молча повиновался.

Быстро похлопав по брючным карманам, Сергей залез во внутреннее отделение твидового костюма, стал доставать вещи, громко докладывая о находках Роману, державшему пистолет.

– Паспорт!

– Это не нужно. Не интересует…

– Бумажник с деньгами! Примерно полторы тысячи баксов.

– Возьми себе, – строго потребовал Роман. – Это нам аванс. Он же обещал взять нас на работу.

– Какая-то бумага… С логотипом «Видео Унтерменшн». Что-то напечатано… Читать?

– Читай.

– «Устаревшие заповеди»… – громко начал Сергей, – ниже в скобках: «Заповеди Христовы». «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй», «Не возжелай жены ближнего своего»…

– Пропусти, – нетерпеливо потребовал Роман. – Это мы знаем. Что дальше?

– Дальше… вот… – У Сергея лицо расплылось в улыбке. – «Новейшие заповеди», ниже в скобках… «Заповеди Александре Апоке»… «Не попадись», «Не кради при свидетелях»,… «Предохраняйся», «Не запались с женой ближнего своего»…

Сергей расхохотался.

Но в отличие от него Роман оставался совершенно серьезным.

– Все понятно… Можешь не продолжать. Вот они, новые заповеди для народа, заповеди для выступления в новогоднюю ночь. Отойди от него, Серега!

Сложив вчетверо листочек с известным логотипом, Сергей отошел от Апокова и встал рядом со своим другом.

– Слушай, Завенович, в том клипе, что утром снимали, ты Мессию играл?

– Я.

– Хм… А кто играл апостола Петра?

– Афанасьеу.

– Ну и как он сыграл?

– Нормально. Четвертый и шестой дубли вроде бы неплохие.

Было видно, как Роман, изо всех сил пытаясь сдержать бурю негодования, двигал губами, словно готовился произнести гневную обличительную речь, а затем вынести приговор. Но, по-видимому, в какой-то момент поняв, что его слова никоим образом не проймут Апокова и не вызовут покаяния, вдруг нашел в себе силы, чтобы сказать вежливо, опять же не убирая пистолета:

– Такая, значит, просьба, Завеныч… Раздевайся. До трусов. Дальше не надо.

– Ну, что же, – так же спокойно произнес в ответ Апоков, – когда меня о чем-то вежливо просят, то я всегда пожалуйста…

Сняв одежду, он аккуратно положил ее на редкие торчащие ветки ближайшего кустарника, так, чтобы ни брюки, ни пиджак не коснулись мокрой глинистой почвы.

– А теперь иди в воду, Александре Апоке, – не повышая тона, скомандовал Роман. – Я хочу убедиться, что новый Мессия умеет ходить по воде, аки посуху.

Подчиняясь приказу, Апоков зашел в воду по щиколотки

– Дальше! Дальше иди, – скомандовал Роман.

Апоков прошел метров пятнадцать.

– Теперь еще метров на двадцать!

Апоков выполнил требование, прошел еще двадцать метров. Вода едва закрыла колени, но выше не поднялась. Сергей с Романом переглянулись.

– Иди вперед! Вглубь! Не останавливайся! – заорал Роман.

Апоков послушно кивнул и спокойно пошел дальше в воду. Еще десять метров…, еще двадцать… еще тридцать… Находясь уже почти на стометровом удалении от берега, он не погрузился более ни на вершок. Спокойно, размеренно и солидно генеральный директор Российского канала продвигался вперед, словно шел не по воде, а следовал по паркету родного шаболовского коридора. В цветастых трусах, в темных очках, со следами от банок на жирной волосатой спине… Одновременно и Сергею, и Роману показалось, что где-то зазвучала органная музыка. Воздух сгустился, несмотря на возникшие порывы ветра. Закричали птицы. На темном небесном горизонте проступили проблески дальних молний как предвестие надвигающейся грозы. А над головой у новейшего Мессии появился желтоватый ореол, который затем трансформировался в нимб того же цвета. Он шел. Не спотыкался и не оступался. А ноги, если и погружались, то не глубже, чем по колено… А вот уже и мельче колена… А вот уже опять по щиколотки…

Роман, опустив пистолет, весь дрожал, глядя на Мессию, идущего по воде аки посуху, на которого не действовали ни земное притяжение, ни пятиградусная температура воды. У Сергея от такого зрелища потемнело в глазах.