…войдя вовнутрь здания я шла в переди за мной шол Маяковский и Полонская, поднемалос по леснице на третий этаж, проходя я оглядовалась видила как Маяковский, взял под руку Полянскую…»

При этом Маяковский (по словам Вероники Полонской) недовольно говорил ей:

«– Опять этот театр! Я ненавижу его! Брось его к чертям]»

Наталья Скобелева (орфография протокола):

«…я вашла в квортиру дверь аставила открытой т. к. знала что за мной идёт Маяковский, меня спросил Михаил Большее, почему я оставила дверь открытой я ему ответила что идёт Мояковский, я поправилось в кухню где находилось всё время в кухне. Мояковский вместе с Полонской, зашол в комнату, дверь которой закрыл за собой…»

Войдя в комнату, Маяковский, по словам Полонской, раздражённо сказал:

«– Я не могу так больше, я не пущу тебя на репетицию и вообще не выпущу из этой комнаты!».

Заперев дверь изнутри, он положил ключ в карман.

Мария Татарийская (орфография протокола):

«Утро 14 апреля он приехал с Полонской (которая у него бывала часто и зимой) в 9 ч. 40 мин. по моим часам (но они, кажется отставали)».

Вероника Полонская (в воспоминаниях):

«Он был так взволнован, что не заметил, что не снял пальто и шляпу.

Я сидела на диване. Он сел около меня на пол и плакал. Я сняла с него пальто и шляпу, гладила его по голове, стараясь всячески успокоить».

Но в показаниях следователю, которые она давала через два часа, ситуация представлена несколько иначе (орфография протокола):

«По приезде зашли в квартиру, – это было около 10 час. утра. Я не раздевалась, он разделся; я села на диван, он сел на ковер, который был послан на полу у моих ног и просил меня, чтобы я с ним осталась жить хотя-бы на одну-две недели. Я ему ответила, что это невозможно, так как я его не люблю. На это он сказал – "ну хорошо "и спросил будем-ли мы встречаться; я ответила, что „да“, но только не теперь».

Николай Кривцов (орфография протокола):

«14 го Апреля с/г. я с самого утра, был в своей комнате которая при кухне, в этот-же день около десетью часов, в кухню приходит гр. Скобелева Наталя Петровна, где я были расказывает о том, что Маяковский, приехал в такси с какой то гражданкой, описывая по внешности что она была в летнем польто, в синей шапочке, одета как она выразилась по "Порижской моде"».

Неожиданно в дверь комнаты Маяковского постучали.

Кто?

Оказалось, что пришёл книгоноша из Госиздата. Он, по словам Вероники…

«…принёс Владимиру Владимировичу книги (собрание сочинений Ленина). Книгоноша, очевидно, увидев, в какую минуту он пришёл, свалил книги на тахту и убежал».

Через несколько часов этого книгоношу гепеушники разыскали – им оказался служащий Госиздата Шефтель Шахнов Локтев. Он дал такие показания (орфография протокола):

«Войдя в квартиру постучался в дверь комате Маяковского, после второго стука сильно взволнованный гр. Маяковский рванул дверь, и сказал: товарищ, бросьте книги комне не заходите, и деньги получите в соседней комнате, после чего гр. Маяковский закрыл дверь, я положил на полу около комнате Маяковского принесенные ему два тома советской Энциклопедие, зашел в соседнюю комнату где была одна женщина которая открывала мне дверь в квартиру.

Получил я деньги, в сумме сорок девять р. 49 р. 75…»

Казалось бы, больше ничего существенного разносчик книг сообщить следователю не мог. Но он сообщил:

«Когда я выписывал квитанцие в соседней комнате то был слышен шопот в комнате Маяковского с одной женщиной которая мне не известна, но я видел его втот момент когда гр. Маяковский открывал мне дверь, она сидела, а гр. Маяковск стоял перед ней на коленях…

Косему потписуюсь ШЛоктев».

Как мог Маяковский стоять на коленях, если он в тот же момент открывал дверь? Об этом следователь почему-то не спросил книгоношу Локтева.

О том же визите книгоноши рассказала соседка Маяковского Мария Татарийская (орфография протокола):

«Вскоре пришел инкассатор из Гиза и он его очень грубо просил зайти ко мне. Я расплатилась с ним получив квитанции и 5 к. сдачи. 10 ч. 3 м. приблизительно постучался Влад. Владим. И был очень спокоен. Просил спички прикурить папиросу. Я предложила ему взять квитанции из Гиза и деньги. Взяв в руки, он вернулся от дверей и подав мне сказал "Явечером с вами поговорю " Вышел. За все время за стеной было спокойно и тихо. В 10 час. 8 мин. я тоже ушла на работу».

Итак, Маяковский вернулся в свою комнату.

Вероника Полонская (в воспоминаниях):

«Владимир Владимирович быстро заходил по комнате. Почти бегал. Требовал, чтобы я с этой же минуты, без всяких объяснений с Яншиным, осталась с ним здесь, в этой комнате. Ждать квартиры – нелепость, говорил он. Я должна бросить театр немедленно же. Сегодня на репетицию мне идти не нужно. Он сам зайдёт в театр и скажет, что я больше не приду. Театр не погибнет от моего отсутствия. И с Яншиным он объяснится сам, а меня больше к нему не пустит.

Вот он сейчас запрёт меня в этой комнате, а сам отправится в театр, потом купит всё, что мне нужно для жизни здесь. Я буду иметь всё решительно, что имела дома. Я не должна пугаться ухода из театра. Он своим отношением заставит меня забыть театр. Вся моя жизнь, начиная от самых серьёзных сторон её и кончая складкой на чулках, будет для него предметом неустанного внимания.

Пусть меня не пугает разница лет: ведь может же он быть молодым, весёлым. Он понимает – то, что было вчера, – отвратительно. Но больше это не повторится никогда. Вчера мы оба вели себя глупо, пошло, недостойно.

Он был безобразно груб и сегодня сам себе мерзок за это. Но об этом не будем вспоминать. Вот так, как будто ничего не было. Он уничтожил уже листки записной книжки, на которых шла вчерашняя переписка, наполненная взаимными оскорблениями».

К этим словам Вероника Витольдовна ещё добавляла:

«Я считаю, что наши взаимоотношения являлись для него как бы соломинкой, за которую он хотел ухватиться».

Но это стало понятно ей лишь по прошествии времени. А тогда она упорно продолжала стоять на своём, напрочь лишая Маяковского этой спасительной соломинки.

В ответ на многословный и очень взволнованный монолог она произнесла слова, которые Маяковский слышал уже не раз. В её воспоминаниях они звучали так:

«Я говорила, что люблю его, буду с ним, но не могу остаться с ним сейчас же, ничего не сказав Яншину. Я знаю, что Яншин меня любит и не перенесёт моего ухода в такой форме: как уйти, ничего не сказав Яншину, и остаться у другого. Я по-человечески достаточно люблю и уважаю мужа и не могу так с ним поступить…