– Вот очередная безрезультатная инспекция, – с улыбкой заключил Симонис.

Мы уже обыскали все танцевальные заведения в округе, однако Популеску нигде не было.

– Странно, – лицо Симониса омрачилось. – Я был уверен, что мы найдем его в одном из этих мест.

А потом я увидел, как он хлопнул ладонью себя по лбу.

– Где была моя голова! Конечно же! В это время он в «Трех Пауэрах»! Поторапливайся, младшекурсник! – приказал он.

– К «Трем Пауэрам» в предместье Нойбау? – переспросил Пеничек.

– Да, именно туда, – ответил грек.

– Что это такое?

– Там играют в боччи.

– В такое время? – удивленно спросил я. – Нельзя же играть в боччи ночью!

– Вы совершенно правы, господин мастер, но темнота необходима для того, чтобы тайком удлинить дорожку, – искренне ответил мой помощник. – И наш дорогой Драгомир или человек чести, которому он дал поручение, утром идет туда и выигрывает игру, а с ним и его сообщники, зарабатывая обманом деньги.

– В мире пари все знают Драгомира, ха-ха! – рассмеялся Пеничек, оборачиваясь к нам, сидя на козлах и направляя коляску к небольшому мосту.

– Молчи, младшекурсник! Кто разрешал тебе открывать рот? – набросился на него грек.

Подавленный Пеничек снова уставился на темную дорогу.

– Но что можно заработать таким образом? – с сомнением в голосе спросил я. – Хотя я видел в садах аристократов дорожки для боччи, однако, если я не ошибаюсь, игра эта считается времяпровождением простых людей. А играть на свадьбах простонародья на скрипке, думаю, тоже особо много не приносит.

– В этом-то все и дело. Популеску повышает свои доходы, время от времени донося стражникам, кто без разрешения танцует, музицирует или играет, не платя налоги.

– Он продается врагам? – удивился я.

– Конечно, только когда не играет сам или не организует пари… – подмигнув, поведал мне Симонис.

Поскольку официально игорные заведения были запрещены, пояснил грек, отдельные игры были разделены на легальные и нелегальные. Игры на умение, такие как, к примеру, шахматы, всегда были разрешены, запреты распространяются лишь на те игры, где роль играет случай, и становятся тем строже, чем больше эта роль.

– Запреты не имеют ничего общего с моралью, а служат исключительно для того, чтобы разделить общество на слои, – иронично заметил Симонис. – Особо много в игре не выиграешь, так нуворишем не станешь. Одного везения недостаточно, чтобы делать деньги. Важнее заслуги. Или богатство: аристократы, кстати, вообще не платят налоги за игру.

Кости часто запрещают, боччи и игра в карты требуют изменяющихся условий. Следить за запретами трудно, поскольку игроки, чтобы избежать контроля, то и дело меняют названия игр и иногда даже правила. Или же разрешенные игры, то есть те, в которые не играют на деньги, превращают в игры со ставками. Список запрещенных игр, таким образом, становится все длиннее и длиннее, и возникло бесконечное соревнование между законодателями и игроками, смеясь, рассказывал Симонис. У меня снова возникло ощущение, что моему помощнику важнее рассказать мне о ночной жизни венцев, чем найти Популеску. Однако, возможно, я ошибался.

Как и с танцами, продолжал он, законодатели наконец признали свое поражение и решили тоже зарабатывать, вместо того чтобы запрещать. Около сорока лет назад был введен обширный «налог на развлечения», сборы от которого должны быть использованы на благо городских исправительных домов.

– Легче всего обложить налогами боччи, – сказал Симонис. – Драгомиру приходится каждый раз быть начеку: как вы уже видели, хозяева довольно злопамятны. Если они поймают предателя, то да поможет ему Господь.

А вот ввести налоги на карточные игры было практически невозможно.

– Поэтому в прошлом году была предпринята очередная серьезная попытка обложить налогами все игры.

После продолжительной волокиты, продолжал Симонис, были принято следующее решение: десятая часть выигрыша должна течь в государственную казну. Банкир должен купить в главном управлении так называемые управленческие фишки, то есть фишки из слоновой кости, которые он меняет победителю на наличные деньги, после того, как он выплатит десятую часть выигрыша. Деньги перечисляются в кассу, и в течение месяца они возвращаются в главное управление, которое возвращает банкиру половину в качестве премии.

Чем больше рассказывал Симонис, тем вдохновеннее казался его рассказы даже напоминали мне статьи в газетах на немецком языке с излишним множеством подробностей.

– Неудивительно, что столь сложная процедура потерпела поражение уже через несколько месяцев. «Ведь игра в карты – это не как музыка: в карты можно играть тихо», – улыбаясь, комментировал народ Вены.

И снова вернулись к проверенным друзьям венцев – шпионам.

– Вот это и приносит прибыль Драгомиру, – сказал мой помощник, – организовывать тайные партии, мошенничество в пари, запрещенные балы или прыжки в Дунай, чтобы затем донести на участников и получить вознаграждение.

– Прыжки в Дунай?

– Да. Этого вы не можете знать, господин мастер, поскольку прибыли в Вену всего несколько месяцев назад и еще не видели Вену летом…

Купание на каникулах вошло в моду в городе императора около десяти лет назад, хотя оно было запрещено еще в прошлом столетии, продолжал Симонис. Каждый день можно видеть, как дети и взрослые обоих полов, совершенно обнаженные, плавают в рукавах Дуная и в Вене, второй реке города. И не только в глухих местах, а посреди города, между домами и вдоль самых оживленных улиц города. В городской суматохе можно в любой миг увидеть человека, который раздевается, оставляет одежду на берегу и радостно прыгает в воду, за ним вскоре следуют другие прохожие, жаждущие освежиться. Столь позорное поведение происходит под визг благородных дам, к возмущению благородных господ и к стыду невинных юношей, вынужденных смотреть на это малопоучительное представление.

– Летом Драгомир идет к реке, раздевается, прыгает в воду, кричит: «О, как чудесно!» – и едва ему удается привлечь неизбежное внимание прохожих, как он быстро выходит из воды и бежит предупреждать стражников, за что получает свою плату.

– Еще один шпион, как Данило. Нет, хуже, – удивился я.

– Полу-Азия… – прошептал мне на ухо Симонис.

– У Популеску наверняка мало друзей, с таким-то занятием.

– О, как раз напротив: у него море друзей. Это те, кто ничего не знает о его двойной игре: курочки, которых он общиплет.

Тем временем мы достигли своей цели в пригороде Нойбау. Мы оставили Пеничека на козлах и пошли ко входу в «Три ПаУэра». Трактир был погружен во мрак.

– Закрыто, – заметил я.

– Конечно. Занятия, которые устраивает Драгомир, они… неофициальные. Мы перелезем через ворота.