У меня вырывается стон:

– О, нет. Ты употребил волшебное слово.

– Я же говорил! Скоро я в совершенстве овладею языком Пруденс.

У меня нет никакого желания смотреть «Челюсти». Живя здесь всю жизнь, я годами сканировала эти волны в поисках акульих плавников. Как бы ни убеждала нас статистика в том, что акулы на самом деле не так опасны для человека, что вероятность гибели в авиакатастрофе или от удара молнии гораздо выше, чем от нападения акулы, я уверена, что, если когда-нибудь у берегов Фортуна-Бич объявится этот хищник, он сожрет именно меня.

Зная себя достаточно хорошо, я понимаю, что смотреть самый знаменитый фильм о нападении акул – ужасная идея. Я знаю, что пожалею об этом.

Но почему-то слышу слова, слетающие с моих губ. Причем я еще и стараюсь казаться беспечной.

– Прекрасно. Ты победил. Я пойду.

Он вскидывает в воздух оба кулака.

– Есть! Музыка для моих ушей.

Он хлопает в ладоши и потирает руки.

– Хорошо. Давай пока считать вопрос площадки решенным. Черт, у меня сегодня все спорится. Дай мне еще какое-нибудь задание. Я распланирую этот гала-вечер как раз к попкорну.

При любых других обстоятельствах я бы разнервничалась не на шутку. Я первый раз в жизни иду в кино с мальчишкой – в смысле, не с родственником. Но я думаю не о Квинте и не о том, как колотится мое сердце под его взглядом. И даже не о фильме, который мы собираемся смотреть, несмотря на то, что я всю жизнь его избегала.

Когда мы проходим мимо билетной кассы в вестибюль кинотеатра, я думаю только о гала-вечере. Я осматриваю обшитые панелями стены, стойку с напитками и закусками, светильники. Это классный старый кинотеатр, построенный в конце двадцатых годов прошлого века, в эпоху немого черно-белого кино. Как и предполагал Квинт, фойе достаточно просторное, и, как указано на сайте, где есть страница с подробной информацией об аренде театра для специальных мероприятий, здесь можно рассадить до трехсот человек. В лепнине потолков и люстрах чувствуется изящество ар-деко. Паркет, конечно, устарел, краска на стенах немного потускнела, и запах масляного попкорна бьет в нос, но, наверное, на все это можно закрыть глаза.

– Пожалуй, нам это подойдет, – шепчу я, наклоняясь к Квинту, который стоит в очереди за попкорном. – Аукционный стол поставим вдоль той стены, а эту стойку можно использовать для десертов. – Я постукиваю пальцем по нижней губе и киваю. – Мне нравится.

Квинт бормочет себе под нос.

– С маслом или без?

Я смотрю на него, и не сразу понимаю, что он следующий в очереди.

– Да. Конечно.

– О, хорошо. Если бы ты сказала «нет», пришлось бы брать тебе отдельное ведро.

Мы одни из первых, поэтому, как только проходим в зал, можем занять места почти в самом центре, но я не сажусь. Я хожу кругами, рассматривая маленький балкон, где мы могли бы устроить VIP-ложу для постоянных спонсоров. Со сцены Роза могла бы произнести речь. Поскольку это кинотеатр, можно даже запустить видео о жизни Центра и его подопечных. Показать новых пациентов и моменты возвращения животных обратно в океан.

Сияя, я опускаюсь на свое место.

– У меня есть задание для тебя.

Он выказывает осторожное любопытство, но, как только я объясняю идею с показом видео, соглашается безоговорочно. Пока зал медленно заполняется, и на экране в сотый раз крутится одно и то же слайд-шоу платной местной рекламы, мы с Квинтом обсуждаем, стоит ли нам заказывать живую музыку (мне так и не удалось найти оркестр, который согласился бы играть бесплатно) или лучше составить достойный плейлист. Мы проходимся по списку уже согласованных лотов для аукциона и думаем, кого еще из местных предпринимателей можно попытаться привлечь. Я делюсь своими планами по продаже лотерейных билетов, хотя мы все еще не знаем, какой приз разыграть.

Я удивляюсь, как много людей в зале к тому времени, когда гаснет свет. Здесь царит совсем иная атмосфера по сравнению с теми кинотеатрами, где я когда-либо бывала, и теперь я понимаю, почему зрители приходят на этот ежегодный специальный показ. Звучит мелодия, сопровождающая вступительные титры, и воздух наполняется возбуждением. Музыка поражает меня – классическое бу-дум, бу-дум, бу-дум, ставшее синонимом нападения акул. Я сглатываю и наклоняюсь ближе к Квинту. Я чувствую, что он смотрит на меня, но не отвечаю ему взглядом. Меня уже снова одолевают мысли о том, что это ужасная затея. Почему это должны быть «Челюсти»? Но теперь ничего не поделаешь, я в ловушке, и… в общем-то, это не кажется таким ужасным, когда я чувствую тепло плеча Квинта, прижатого к моему плечу.

А-а-а-а… теперь я нервничаю.

Вопросы, от которых я отмахивалась все это время, вторгаются без спроса в мои мысли. Это свидание? Почему он никого не пригласил пойти с нами? Почему не позволил мне самой взять себе попкорн? Огромное ведро, балансирующее на подлокотнике между нами, приобретает особый смысл.

Но быстрый взгляд на Квинта убеждает меня в том, что я – единственная, кто думает обо всей этой ерунде. Он настроен на фильм и рассеянно забрасывает в рот попкорн.

Я глубже опускаюсь в кресло и стараюсь выкинуть все лишнее из головы. В кои-то веки, Пруденс, не заморачивайся.

Зрители, оказывается, погружены в действие, разворачивающееся на экране. По-настоящему. В течение первых минут люди кричат героине: «Не делай этого, Крисси! Держись подальше от воды!» Мурашки бегут по коже, когда становится ясно, что случится с девушкой, решившей искупаться нагишом. Я отворачиваюсь, готовая уткнуться в плечо Квинта, если понадобится, и он придвигается ближе, словно предлагая использовать его плечо по собственному усмотрению.

Что я и делаю.

Фильм пугающий… и в то же время нет. Ужасает сама его идея, тревожное ожидание, сознание того, что акула рядом, как только звучит эта зловещая музыка. Вскоре я хватаю Квинта за руку, впиваясь пальцами в его рукав. Он не отстраняется.

На экране – уже пойманная акула, тигровая. Горожане подвешивают ее на крюк в доке, и мэр острова Эмити сообщает прессе, что хищник, ответственный за недавние нападения, мертв. Зрители кричат из зала мэру: «Это не та акула! Бу!»

– Бедная акула, – бормочу я.

Квинт понимающе кивает:

– Жуть, да?

Жуть – потому что это происходит в жизни.

Фильм продолжается. Туристы стекаются на пляжи. Маленькие сыновья шерифа Броуди заходят в воду…

Маленький экран вспыхивает в темноте. Я хмурюсь, недовольная этим вмешательством. Кто-то в соседнем ряду уткнулся в телефон.

Я наклоняюсь вперед. Они что… листают Instagram? Какого черта?

Зритель позади меня тоже замечает это и выкрикивает:

– Эй, выруби телефон!