Она засмеялась и крепче обняла его.

— Кое-что произошло, послушай, — сказал он, и Катса, услышав в голосе По непривычную ноту, откинула голову и заглянула ему в лицо. — Как ты знаешь, все эти месяцы я боролся со своим Даром, — начал По. — Пытался заглушать его. Отталкивать большую часть того, что он показывает, и концентрироваться на том немногом, что мне нужно.

— Да.

— Что ж, пару дней назад, в приступе… эээ… жалости к себе я перестал.

— Перестал?

— Бороться со своим Даром. Я сдался, позволил ему накрыть меня с головой. И знаешь, что случилось? — он не стал дожидаться ответа. — Когда я прекратил бороться со всем, что меня окружает, все начало складываться вместе. Все движения, пейзаж, небо и земля, даже мысли людей. Все потихоньку образует единую картину. И я чувствую, где мое место в ней, как никогда не чувствовал раньше. То есть я все еще поглощен своим Даром. Но уже не так, как раньше.

Она прикусила губу.

— По. Я не понимаю.

— Это просто, Катса. Словно, когда я открыл себя для каждого ощущения, все вокруг само начало фокусироваться. То есть вот мы стоим здесь. А на дереве за мной сидит птица, видишь? — Катса заглянула через его плечо. На ветке, чистя перья, сидела птица.

— Вижу.

— Раньше я бы попытался заглушить восприятие этой птицы, чтобы сконцентрироваться на земле под ногами и на тебе в моих объятиях. Но теперь я позволяю птице и всему несущественному проходить сквозь меня, и это несущественное бледнеет само собой. Так что я полностью сосредоточен на тебе.

Катсу охватило какое-то странное чувство. Словно мучительная боль неожиданно прошла и с поразительной внезапностью настало облегчение. В душе у нее облегчение перемешалось с надеждой.

— По. Это здорово.

Он кивнул.

— Так приятно, когда голова не кружится.

Катса поколебалась, но затем решила все-таки заговорить, ведь он наверняка уже услышал ее мысль.

— Мне кажется, тебе пришло время снова начать тренировки.

— Вот как? Ты правда так думаешь? — слабо улыбнулся По.

— А почему нет? — Катса храбро принялась отстаивать свою позицию. — Это вернет тебе силы, улучшит равновесие. Из твоего брага получится отличный противник.

Он уперся лбом ей в лоб и заговорил едва слышно.

— Тихо, моя тигрица. Тебе лучше знать. Если ты считаешь, что мне пора начать тренировки, значит, наверное, и вправду пора.

На лице его все еще играла улыбка, и Катса не могла вынести ее вида, потому что это была самая слабая и самая грустная улыбка в мире. Но когда По поднял ладонь, чтобы коснуться ее лица, она увидела, что на пальце у него снова блестит кольцо.

У них получилась своего рола маленькая школа боевых искусств. Катса придумывала для Ская и По упражнения, прежде всего, чтобы укрепить силы По. Скай был доволен — ему часто удавалось выйти победителем. А Катса радовалась тому, что По действует все увереннее. Вместо кулачного боя она часто заставляла их бороться и постоянно напоминала По — мысленно и вслух, — чтобы он полагался не на Дар, а на мускулы.

Занимаясь с братьями, Катса попутно учила Биттерблу держать меч, защищаться от удара и, наконец, самой наносить его. Девочка училась правильно стоять и держать равновесие, освоилась со своей силой, движениями, скоростью. Поначалу она чувствовала себя с мечом неловко, как раньше с ножом, но она упорно работала и, как и По, набиралась уверенности.

Число учеников Катсы неуклонно росло. Воины и посланники не могли удержаться от любопытства и не взглянуть на то, как леди Катса учит маленькую королеву драться на мечах, а Одаренный лионидец борется со своим братом. Они собирались вокруг, то и дело задавая вопросы о приемах, которые она выдумывала для принцев, или о хитростях, которым учила Биттерблу, призванных заменить ей силу и размеры. Не успела Катса оглянуться, как уже показывала какой-то трюк паре молодых воинов с южного побережья Монси и придумывала упражнение на фехтование для гвардии Биттерблу. Наслаждаясь каждой минутой, Катса глядела, как ее ученики набираются сил.

И По тоже набирался сил. Он все еще проигрывал в борьбе, но с каждым днем победить его становилось все сложнее и сложнее. И равновесие, и владение собой у него улучшились. Борьба становилась все более занимательной отчасти потому, что у братьев были равные силы, а отчасти — потому, что снег сошел и двор превратился в настоящее болото. И конечно, оба не упускали случая размазать грязь по лицу противника. Если бы не глаза По, чаще всего их вообще было бы не различить.

И вот настал день, когда один из измазанных грязью принцев, прижал другого к земле и объявил себя победителем, и Катса, приглядевшись, поняла — это был По, впервые. Он вскочил на ноги, смеясь, и лукаво улыбнулся Катсе. Отерев грязь с лица, он поманил ее пальцем.

— Иди сюда, тигрица. Ты следующая.

Катса оперлась на свой меч, смеясь.

— Тебе понадобилось полчаса, чтобы уложить брата, и ты считаешь, что готов бороться со мной?

— Иди сюда. Я расплющу тебя, как паука.

Катса вернулась к упражнению, над которым работала вместе с Биттерблу.

— Когда ты без усилий победишь Ская, я соглашусь с тобой бороться.

Голос ее был строгим, но она не сумела скрыть удовольствия. Как, впрочем, и сам По. Он принялся утешать своего бедного, опечаленного брата, которому с земли было очень хорошо видно, что для него это — начало конца.

Катса обнаружила, что он изменился — не столько из-за потерянного зрения, сколько из-за чувствительности, обретенной с ростом его Дара. В схватке он чувствовал теперь не только ее тело и намерения, но и силу удара, прежде чем она успевала его нанести, и направление ее движений. Он научился использовать мгновения, когда она теряла равновесие. Он еще не обрел прежнюю силу, и иногда его подводило собственное равновесие. Но теперь он, было, заставал ее врасплох, чего раньше никогда не случалось.

Он станет таким же отличным бойцом, как и раньше, если не лучше. И это очень многое значит, потому что схватки приносят По радость.

Биттерблу уехала почти сразу, как началась весна. Через какое-то время за ней последовал Скай — Pop призвал его в Лекион помочь с предстоящей коронацией. И наконец, Катса и По тоже пустились в путешествие к городу, который скоро нарекут именем Биттерблу. По хорошо переносил дорогу и немного походил на ребенка, который никогда раньше не путешествовал и теперь удивлялся и восхищался всем подряд. Ведь и вправду, путешествуя со своим новообретенным восприятием мира, По был ребенком.

Утром в день коронации Катса сидела в их покоях в замке Биттерблу и, скрепя сердце, решалась надеть платье. По тем временем лежал на кровати и улыбался в потолок.