— Чему ты улыбаешься? — спросила она уже в третий или четвертый раз. — Потолок что, собирается рухнуть мне на голову? У тебя такой вид, как будто сейчас случится что-то ужасно смешное.

— Катса, ты единственный человек в мире, которому обвалившийся потолок кажется ужасно смешным.

В дверь постучали, и тут По вообще начал хихикать.

— Ты сидра перебрал, — укоризненно сказала Катса, идя к двери. — Пьян в стельку.

Она распахнула дверь и чуть не села на пол от изумления, потому что перед ней в коридоре стоял Раффин.

Одежда его была вся в грязи, и от нее пахло лошадьми.

— Мы успели на обед? — спросил он. — В приглашении было что-то про пирог, а я просто умираю от голода.

Катса расхохоталась, потом разрыдалась и, обняв его, никак не могла отпустить. За Раффином стоял Банн, а за ним — Олл, и она, плача, обняла обоих.

— Вы не сообщили, что приедете, — все повторяла она. — Вы не сообщили, что приедете. Мне никто не сказал, что вас пригласили.

— Кто бы говорил! — укоризненно сказал Раффин. — Многие месяцы мы не слышали о тебе ни слова, пока в один прекрасный день при дворе не появился брат По с самой невероятной историей, какую мы только слышали.

Всхлипнув, Катса снова обняла брата.

— Но вы ведь понимаете, правда? — спросила она, уткнувшись лицом ему в грудь. — Мы не хотели впутывать вас во все это.

Раффин поцеловал ее в макушку.

— Конечно, мы понимаем.

— Ранда с вами?

— Не пожелал приехать.

— С Советом все в порядке?

— Все идет как по маслу. Нам обязательно стоять в коридоре? Я не шутил про то, что умираю с голоду. Выглядишь полным сил, По. — Раффин с сомнением посмотрел на остриженные волосы Катсы. — Хильда передала тебе расческу, Кати. Вижу, она очень пригодится.

— Я буду беречь ее, — сказал Катса. — Входите же.

Как и любое официальное мероприятие, коронация длилась мучительно долго, но Биттерблу все перенесла с подобающей серьезностью и достоинством. Чтобы широкая золотая корона не сползла до — самого носа, изнутри ее обили плотной пурпурной тканью. Было такое ощущение, что корона весит, столько же, сколько сама малышка.

Катсу церемония совсем не утомляла, потому что по одну сторону от нее стоял Раффин, а по другую — Банн, и не проходило и пяти минут без того, чтобы они чем-нибудь не забавлялись. Когда Банн шепотом сообщил ей об изобретенном Раффином снадобье, которое помогало от боли в животе, но вызывало зуд в пятках, и его последующем открытии, которое исцеляло зуд в пятках, но вызвало боль в живота, Катса не удержалась и захихикала вслух. Pop, стоящий в трех рядах впереди со своими двумя сыновьями, обернулся, чтобы кинуть на нее суровый взгляд.

— Здесь вам не сандерский уличный карнавал, — прошептал он с величественной укоризной.

Плечи По затряслись от смеха, а на Рора шикнули несколько голосов. Но в следующее же мгновение, осознав, на кого шикают, голоса рассыпались в извинениях.

— Да-да, ничего, — громче и громче повторял Pop. — Честное слово, все в порядке.

Шум стал настолько сильным и отвлекающим, что слуга, перечислявший правителей Монси от древности до наших дней, запнулся. Биттерблу мягко улыбнулась ему и кивнула, чтобы продолжал. После этого по толпе пронесся слух, что у юной королевы доброе сердце и она не склонна наказывать за мелкие провинности.

— А как Гиддон? — шепнула Катса Раффину, как только все в толпе замолчали. Теперь, счастливая, в кругу друзей, она вспомнила о горе-женихе с искренней теплотой.

За спиной кашлянул Олл.

— Дуется всякий раз, как речь заходит о вас, миледи. Не буду притворяться, что не знаю причины.

— Ранда пытается женить его, — тихо проговорил Раффин, — но Гиддон все отказывается. Он теперь реже бывает при дворе, больше времени проводит в поместье. Но о Совете не забывает ни на минуту. Как союзник он бесценен, Кати. И мне кажется, он будет не против встретиться с тобой как-нибудь. Если ты захочешь приехать в замок, мы найдем способ протащить тебя туда, не сообщая Ранде. Если хочешь. Ты не говорила, что собираешься делать дальше.

— Я вернусь в горы вместе с По, — улыбнулась Катса и не сказала больше ничего — больше она и сама не знала.

Она положила голову брату на плечо и остаток коронации наслаждалась тем, что он наконец-то рядом.

Катса и По проплыли через туннель и всплыли на поверхность в черном воздухе пещеры. Усевшись на камень, они, как могли, выжали мокрую одежду.

— Возьми меня за руку, — сказал По и повел ее по неровному склону, усыпанному камнями. Катса не видела во тьме вообще ничего, даже очертаний. Она споткнулась о камень и выругалась.

— Куда ми идем?

— На пляж, — сказал он. Остановившись, По взял ее на руки и перенес через какую-то каменную преграду, которой она не видела, а когда опустил на землю, ее ноги утонули в чем-то мягком и сыпучем. Песок.

Снаружи зеленели деревья, была поздняя весна, и весь мир заливало солнечным светом, но в недрах пещеры всегда было холодно. Они сидели на песке, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и через какое-то время принялись толкаться, потом началась шуточная потасовка, и совсем скоро они уже хохотали и в полную силу боролись, а мокрые волосы и одежда оказались полны песка. Наконец прижатый к земле По прошептал, что сдается, и самым невоинственным образом провел рукой по бедру Катсы. И поединок превратился во что-то неторопливое, нежное и податливое, и какое-то время они, согревшись, занимались только друг другом.

В пещере все звучало по-другому, словно бы влажно и певуче. Они лежали рядом, греясь друг о друга.

— Я наглотался песка, — сказал По, откашлявшись. — И ты наверняка тоже, хотя это тебя почему-то совсем не беспокоит.

— Нет, — рассеянно ответила Катса, глядя в темноту. Пальцы ее скользнули по шрамам на плече, потом на груди. — По?

— Ммм?

— Ты доверяешь людям, которые будут советниками Биттерблу?

— По большей части, да.

— Надеюсь, с ней все будет в порядке. Она никогда не говорит о матери, но ей все еще снятся кошмары.

— А как же иначе? — сказал По. — Она еще совсем ребенок, и на нее столько всего свалилось: смерть матери, сумасшествие отца.

— Думаешь, он был сумасшедшим?

По помолчал.

— Честно, не знаю. Он был тираном и извращенцем. Но трудно сказать, где кончается человек и начинается его Дар, понимаешь? И мы, наверное, никогда не узнаем, откуда появился Лек. И чего хотел, — он медленно вдохнул и выдохнул. — По крайней мере, народ теперь думает о нем по-другому, ты заметила? Не дождется он доброй памяти.